Я оказалась в огромном вестибюле, стены которого от пола до потолка были украшены сценами с участием страшной Эмпиреи с огненными крыльями, спускающейся с небес и касающейся земли. Огонь, вода, скалы, вихри ветра и деревья окружали ее, и из центра столкновения стихий во все стороны расходились сине-белые полосы света. Это было святилище, очень похожее на то, что осталось дома, в Ренольте.
Под исполинской картиной виднелась дверь.
Было темно, но света все равно хватило, чтобы разглядеть, что вся левая стена сделана из присборенных бархатных штор. По ту сторону я слышала голоса.
– Это жемчужина дома, куда очаровательная и благочестивая женщина может прийти, чтобы отдохнуть телом и успокоить душу, нежась в свете великой Эмпиреи. По этой части дома я буду скучать больше всего.
– Вижу, изюминку ты оставил напоследок, – услышала я голос Кейт. – У тебя огромный дом, он производит колоссальное впечатление. Поверить не могу, что ты его продал. Судя по всему, ты его очень любишь.
– Я хотел получить прибыль со своей инвестиции до того, как цены на недвижимость в городе упадут, – пояснил мужской голос и тихонько хихикнул. – У меня есть все основания полагать, что падение цен неизбежно.
– Всегда на шаг впереди, предсказываешь будущее, – сказала Кейт и вежливо рассмеялась. – Ты случайно не знаешь, когда приедет моя мама?
Я выглянула в проем между двумя панелями и увидела Кейт и Корвалиса, одних в огромном святилище, которое было по меньшей мере в шесть раз больше ренольтского. Он взял ее ладонь и прижал ее к своим губам. Улыбка застыла у нее на лице.
– Теперь, когда мы стоим в исповедальне, мне нужно сделать одно признание, дорогая Кэтрин. Твоя мама сегодня не приедет. Мне очень жаль. У нее что-то произошло, и она пока не смогла все уладить.
– О, – произнесла Кейт и я увидела, как ее плечи поникли. – Ну, спасибо за экскурсию по чудесному дому. Я лучше пойду.
– Обратно к мужу, который над тобой издевается?
– Прости, что ты сказал?
– Я видел это, Кэтрин. Своими глазами. Каким непочтительным тоном он с тобой разговаривает. Как ставит себя превыше тебя. Не говоря уже о том, что он превратил тебя в прислугу, ты работаешь на других, в то время как сама должна ездить на балы, поражая окружающих своей красотой. – Он погладил ее щеку. – Я совершу большую глупость, если позволю тебе уйти.
– Мне очень жаль, Дедрик, – сказала Кейт, – если я дала тебе повод…
– Все очень легко исправить, – продолжал он, как будто не слыша ее. – Брак, заключенный по принуждению, легко расторгнуть. А что касается щенка, то никто из важных людей о нем даже не знает. Как только он родится, его можно будет отдать в какую-нибудь приличную семью, почитающую Эмпирею, или в приют…
Кейт его ударила. Ее рука так стремительно дала ему оплеуху, что голова Дедрика дернулась в сторону, и я разглядела несколько царапин на висках и возле уха. Эти царапины оставила я, после того, как он убил Молли.
Дедрик прижал ладонь ко рту, из губы у него сочилась кровь.
– Не глупи, Кэтрин. Я пытаюсь тебя спасти. Дать тебе шанс. Любой менее достойный мужчина теперь и подумать не посмеет о том, чтобы с тобой связаться.
Она занесла руку, чтобы ударить его снова, но он схватил ее прежде, чем Кейт успела нанести удар. На его красивом лице застыли обида и печаль.
– О, Кэтрин. Ты разбиваешь мне сердце.
Он прижал девушку к своей груди, достал луноцитовый кинжал, быстро сделал надрез на своей ладони и приложил ее к шее Кейт. Я схватила ближайший к себе предмет – вазу – и выпрыгнула из своего укрытия. И тут я услышала его слова:
– Знай, что я никогда не хотел для тебя такой участи. Nihil nunc salvet te.
Я со всей силы швырнула вазу ему в затылок. Хрустальные осколки полетели на пол, и Дедрик вместе с ними. Мою ладонь пронзила боль: несколько моих порезов открылись. Кейт стояла, прижав ладонь к шее. Ее глаза были полны ужаса.
Дедрик на четвереньках пытался подползти к нам. Его взгляд сверкал злобным огнем. Он схватился за мою юбку, и я с размаху наступила на его левую руку, которую ранила во время нашей последней встречи. Он вскрикнул, но я уже отпрянула и пнула его ногой в то место на спине, которым он ударился о камни террасы. Дедрик распластался на полу.
– Скорее! – крикнула я, потащила Кейт к двери и захлопнула ее за нами.
Кейт дрожала, но, справившись с собой, принесла мне металлический канделябр, и с его помощью я заблокировала дверь с нашей стороны.
За дверью послышался тихий смех Дедрика. Почти что учтивый.
– Вы не знаете, что грядет, – сказал он. – Вы не знаете, что произойдет, когда я отсюда выберусь.
Кейт отпрянула от двери, а я хлопнула ладонями по панели.
– Ты отсюда не выберешься, псина. В следующий раз, когда ты выйдешь из этой комнаты, на тебе будут цепи.
Слова выплескивались из меня, а вместе с ними магия. Что сказал Саймон тогда в Ренольте, спрятавшись в святилище? Со временем, с практикой, магия становится все более инстинктивной и доступной.
Я отступила назад. Кровавый отпечаток моей ладони остался на двери как обещание.
25
– Ребенок, – сказала Кейт. – Думаю, она уже на подходе. – По лицу девушки струились слезы.
– Мы почти дома, – сказала я. – Ты дойдешь?
Она сделала длинный, глубокий вдох.
– Не знаю. Попробую.
– У тебя есть повитуха, которую я могла бы позвать?
– Нет, – сказала она и прикрыла глаза. Ее лицо на время схватки исказилось болью. – Сестра Натаниэля – повитуха, но она живет в нескольких днях пути отсюда. Она собиралась приехать на следующей неделе. – Кейт открыла глаза. – Есть только ты.
Одной меня не хватит, подумала я, но промолчала. В юности я несколько раз помогала Онэль, но нынешние обстоятельства нельзя было назвать обычными. Я не хотела упоминать о ране у нее на шее. Она была неглубокая, но кровоточила до сих пор.
Я помогла ей подняться в дом и уложила на кровать.
– Я заставила его уехать, – произнесла она между схватками. – Натаниэль предупреждал меня о том, что мне не следует разговаривать с Дедриком, а я просто выпроводила его из дома.
– Это не твоя вина, – успокоила я ее. – Я схожу в город и попробую найти повитуху или лекаря.
Кейт хранила вырученные за шитье деньги в банке на кухонной полке, и я высыпала все монеты себе в карманы.
– Пожалуйста, не уходи, – взмолилась Кейт. На ее лбу выступили капли пота. – Я не хочу оставаться одной.
– Я ненадолго, – пообещала я. – Все будет хорошо. Клянусь.
* * *
В сумерках окна аптеки Сальмы казались пустыми и неприветливыми, но я все равно постучала в дверь. Три, четыре, пять раз.
