Флакон с кровью.
– Саймон, – сказала я. – Что это?
– Такова традиция в старом Указе Магии Крови. Когда маг крови переходит из новичка в мастера, он сохраняет небольшое количество своей крови вот в таком флаконе, чтобы даже после его смерти немного его сущности – его магии – сохранилось. Этот флакон сделан из луноцитового стекла. – Он достал цепочку из-под своей рубахи, чтобы я могла лучше разглядеть. – Это как оставить свое последнее заклинание.
Мои мысли завертелись, как шестеренки в часах.
– А луноцит… он сохраняет кровь?
– О, да. Луноцит – это дар Эмпиреи. А Эмпирея – творец и хранительница жизни. Эта кровь принадлежит брату Донала, Виктору Аклевскому, одаренному магу крови и лучшему человеку из всех, кого мне доводилось встречать. Моему партнеру. Он умер в Ассамблее со многими из наших друзей и коллег, – с мягкой грустью сказал Саймон, – но отдал флакон мне, чтобы я носил его еще долго после его смерти и чтобы частичка его всегда была со мной.
– Саймон, – тревожно сказала я. – Думаю, я должна попросить тебя об огромном, огромном одолжении.
34
Мы ждали на опушке, в сотне футов от раскинувшихся вдоль стен лагерей. Они почти опустели. Все, в ком было хоть немного здравого смысла, ушли.
Для Фредрика и его людей я нарисовала карту, ведущую к забитому алкоголем тайнику Дарвина. Укрывшись под деревьями, мы наблюдали за стражниками, патрулировавшими стену, и ждали сигнала Фредрика, который бы подтвердил, что он с успехом применил залежи Дарвина.
Келлан опустился на одно колено и смотрел в подзорную трубу.
– Пока никаких сигналов.
Я ходила взад-вперед вдоль рядов солдат.
– Успокойся, – шепотом сказал Келлан. – Они смотрят на тебя и берут пример. Если ты будешь держаться уверенно, они тоже почувствуют уверенность.
– Я беспокоюсь, – сказала я. – Все слишком затянулось. Кто знает, что может случиться с…
– Ксаном? – договорил за меня Келлан.
Я взглянула на свои ладони.
– Да, Келлан. Послушай. У меня до сих пор не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты ко мне вернулся. И сказать тебе, что мне безумно жаль, что Фалада погибла. Она служила мне верой и правдой до самого конца.
– Значит, она сделала то, чего я не смог.
– Келлан, не…
Он отпустил подзорную трубу.
– Передо мной стояла лишь одна задача: обеспечить твою безопасность. И при первом же испытании я тебя подвел. Я больше не заслуживаю быть твоим защитником.
Я внимательно посмотрела в его лицо. Оно было по-прежнему красивым, несмотря на несколько новых шрамов и глубокие тени под глазами.
– Мне не нужен защитник, Келлан. Я могу о себе позаботиться, – сказала я и тут же поняла, что это было одновременно и правдой, и фактом, с которым Келлану будет трудно смириться. – Мне нужен союзник и друг. В ответ я могу предложить бесконечные проблемы и хлопоты. Если тебе это интересно, – я иронично пожала плечами, – это отличная возможность, правда. Соглашайся.
Он улыбнулся, едва заметно.
– Мне придется смириться с тем, что меня будут постоянно колоть ножом?
– Не могу обещать, что не будут, – призналась я. – Надеюсь, это не помешает тебе принять верное решение. Вот, – сказала я, вложив в его ладонь маленький предмет. – Хочу, чтобы это было у тебя.
Он озадаченно посмотрел на вещицу.
– Амулет с твоего браслета?
– Грифон благороден и верен, – заметила я. – Я потеряла его на некоторое время. Но затем, каким-то чудом, он ко мне вернулся. – Я прокашлялась. – Кажется, тебе этот амулет очень подходит.
Он сжал грифона в ладони, но прежде чем успел ответить, вдалеке возле стены послышался шум – крики и грохот. Келлан поднял подзорную трубу и стал снова внимательно всматриваться в стену.
– Вот он. Наш сигнал.
Все стражники Ториса, расставленные по стене, ринулись к Высшим Вратам.
– Идем, – сказал Келлан.
Мы вдесятером помчались по открытому пространству и остановились у основания стены, чтобы закрепить на крюках веревки.
– Все приглашения у вас с собой? – спросила я. – Достаньте их. Поскольку вы не можете одновременно карабкаться на стену и держать приглашения, рекомендую вам положить их в какое-нибудь надежное место, и так, чтобы они касались вашей кожи.
Переходя от солдата к солдату, я продолжала:
– Даже несмотря на то, что стена ослабела, преодолеть ее будет непросто. И задача эта не из приятных. Вам не понравится, когда магия охватит вас, пока вы висите на веревке. Я пойду первой, чтобы закрепить Келлана сверху. Потом мы с ним закрепим двух человек из вас, и так далее, пока все не пересечем границу.
– Ты готова? – спросил Келлан. Я решительно стиснула зубы и кивнула. Он и его товарищи несколько раз синхронно замахнулись своими веревками с крюками, те долетели до вершины и зацепились. Келлан дернул за веревку, чтобы убедиться в том, что она держится прочно, и один ее конец обвязал вокруг меня, а другой вокруг себя. Он страховал меня снизу, и я без труда взобралась наверх. Затем я подала Келлану сигнал: пришло время подниматься и ему.
Он преодолел две трети пути к вершине стены, когда линии на кровавой печати приглашения стали расходиться по его шее как лучи света. Он вскрикнул, и я взревела:
– Не отпускай! Ты должен сюда взобраться. Продолжай! Вперед!
Каким-то образом он смог преодолеть оставшееся расстояние, хотя жгучие нити магии блуждали под его кожей и проникали в кровь. Я подтянула его наверх и держала, пока он корчился от боли. Когда это кончилось, он остался лежать в изнеможении на стене, тяжело дыша. – Я думал, что когда тебя ранят ножом и ты летишь с обрыва, это неприятно. Я ошибался.
– Мы должны помочь остальным, – сказала я.
Двое других кадетов пережили то же, что и Келлан, но третий начал биться в конвульсиях, даже не добравшись до середины пути.
– Держись, Уоррен! – крикнул Келлан. – Поднимайся дальше!
Кадет с трудом преодолел еще пятнадцать футов, после чего боль стала невыносимой, и он с криком выпустил из рук веревку и упал на землю с громким хлюпающим ударом.
Я хотела отвести взгляд, но заставила себя стать свидетельницей его смерти – он был одним из моих солдат, пришедших сюда по моей просьбе. Я была обязана оказать ему уважение. Его дух материализовался возле его тела и взглянул наверх, на меня. – Спасибо вам за вашу службу, лейтенант Уоррен, – прошептала я. – Вашу жертву я не забуду.
Его призрак отдал мне честь и исчез.
Оставшиеся шестеро солдат мрачно смотрели на тело своего друга.
– Должен же быть какой-то способ, – сказала я. – Должен существовать способ облегчить эту боль.
