Капюшон моего плаща съезжает на глаза, закрывая мне обзор. Я откидываю его назад, и слышу у себя за спиной недовольный вздох Бастиана.
– Все эти материалы прислал король Одрик? – спрашиваю я.
Руки женщины замедляются, и время вокруг нее возвращается к естественному ходу. Ее печальные зеленые глаза вглядываются в мое лицо, и она издает хриплый смешок.
– У нас нет короля. Все эти материалы достались нам от Бларта.
Молоток кажется таким тяжелым, что у меня с трудом получается его поднять. У меня в горле встает ком, а из легких уходит весь воздух, но я не оборачиваюсь на своих спутников, хотя чувствую, что они нависли надо мной.
– Значит, они не от Кавена? – тихо спрашивает Феррик, оглядывая рабочих. Многие из них – дети.
На лице женщины ходят желваки, словно она сжимает что-то между зубов.
– Лучше не произносить его имя вслух. Никогда не знаешь, кто может подслушивать.
– А что насчет Бларта? – настаивает Бастиан. Он опускается на корточки рядом с женщиной, и она сует ему в руки молоток, не меняя своего сурового выражения лица. Пират ворчливо вздыхает, и мальчик тихо смеется над ним.
– Почему у тебя пустые руки? – раздраженно спрашивает женщина. – Как по мне, они выглядят достаточно сильными. Может, если бы ты пустил их в дело – я бы ответила на ваши вопросы.
Бастиан хмурится, но все же опускается на колени. Феррик вскоре следует его примеру.
Женщина и ребенок – не единственные, кто заметил наше появление. Мы привлекли внимание всех, кто работает над этим зданием – судя по всему, небольшим магазином. Вопреки совету Бастиана, я сбрасываю свой плащ и упираюсь коленями в землю для устойчивости. Может, у меня нет скорости магов времени, но в этот момент мною руководит яростная решимость. Она душит мое горло, заставляя меня снова и снова бить молотком по деревянным доскам, пока моя кожа не становится влажной от пота, а дыхание – рваным и отрывистым.
Каждый удар отзывается во мне стыдом и злостью. Все еще хуже, чем я думала. Как отец мог это допустить? Наш народ должен быть здесь, а не на роскошном празднике среди факелов и барабанов, и не на рынке, покупая обычный товар по завышенным ценам, пока в другой части королевства люди страдают и терпят лишения. Как он мог даже не отправить им материалов?
Маленький мальчик не жалуется, но с каждым ударом молотка его лицо искажается от боли. Его руки покрылись ссадинами, а лицо покраснело от ярости. Я замечаю, что Феррик тоже наблюдает за ребенком.
– Эй, – мягко говорит он, привлекая внимание мальчика. – Как тебя зовут?
Ребенок колеблется и поворачивается к женщине, ожидая разрешения. Она не произносит ни слова, и мальчик снова смотрит на Феррика.
– Меня зовут Армин.
– Судя по твоим рукам, тебе нужен перерыв, Армин, – Феррик придвигается ближе к мальчику. – Позволишь мне их вылечить? Это займет всего минуту.
Армин снова смотрит на женщину. Она еле заметно кивает головой, и этого оказывается достаточно, чтобы ребенок бросил свой молоток и с довольной улыбкой подставил Феррику свои раскрасневшиеся ладошки.
Лекарь принимается за работу, и мальчик морщит нос от странного ощущения, которое всегда приходит вместе с исцелением: быстрая вспышка боли, а затем – тревожное тепло.
Феррик старается не показывать, насколько утомительна магия восстановления, но его напряжение заметно по нахмуренным бровям и плотно сжатым губам. Пока он лечит руки ребенка, от его ладоней исходит бледно-оранжевое свечение.
– Невероятно! – мальчик восторженно разглядывает свои руки, а Феррик отстраняется назад, вытирая пот со лба. Наконец-то руки Армина соответствуют его возрасту: они стали мягкими и гладкими, без ссадин и отслаивающейся кожи.
Люди украдкой наблюдают за лекарем и мальчиком, не отрываясь от своей работы, но я вижу, что их любопытство достигло предела.
– Я рад, что тебе лучше, – Феррик улыбается и поворачивается к женщине, протягивая к ней руку. – Я могу помочь и вам.
Но она раздраженно отталкивает его руку.
– У моей боли есть причина, – ворчливо говорит она. – Я хочу запомнить это навсегда. Лучше помоги им, – женщина указывает на небольшую группу людей, собравшуюся за спиной у Феррика.
– У меня защемило плечо, – говорит один из них, в то же самое время, когда другой спрашивает, можно ли как-то помочь с его ноющей шеей.
Губы Феррика едва заметно подрагивают, пока он смотрит на их лица, полные надежды. Но он не колеблется ни секунды. Юноша выстраивает всех в очередь и хлопает по свободному участку земли рядом с собой. Первый рабочий садится перед ним, выставив вперед левую лодыжку, и лекарь торопливо приступает к работе.
Я отвлекаюсь от работы только один раз, когда женщина позади меня прижимает ладонь к моей спине, и я вздрагиваю от неожиданности. Сама того не осознавая, я начинаю двигаться так быстро, что мои собственные руки расплываются у меня перед глазами. Мир вокруг меня остается прежним, но я так сильно ускорилась, что мое дыхание превратилось в хриплые вздохи. Стена, над которой я работаю, быстро поднимается вверх: гвоздь за гвоздем, доска за доской – но нас все еще слишком мало для того, чтобы работа шла в нужном темпе.
Бастиан молча работает рядом со мной, ударяя молотком и поднимая доски с такой скоростью, что движений почти не разобрать. Я уже не понимаю, как долго мы здесь находимся, но никто из нас не пытается остановить другого. Мы трудимся в безмолвном согласии, потому что это – самое меньшее, чем мы можем помочь.
После того как все излечены, а магазин, над которым мы работали, снова цел, женщина смахивает пот со лба и облокачивается о стену, чтобы сделать несколько долгих усталых вдохов. Я стараюсь не смотреть на ее лицо, постаревшее раньше времени. Она снова кладет ладонь к моему плечу, и мне кажется, будто из меня выкачали всю энергию.
Задыхаясь, я жадно хватаю ртом воздух, а мой молоток падает на землю, и руки замедляются. Во время работы я даже не замечала усталости, но теперь она навалилась на меня тяжелым грузом, почти сбивая меня с ног. Мои руки напряжены и покрыты мозолями, словно я работала без перерыва целую неделю. Я прижимаю ладони к земле, стараясь усмирить свое дыхание и унять дрожь в коленях.
Какая странная и опасная магия.
– Твое лицо выдает ту же непреклонность, что и у твоего отца, – ее голос холоден, как морской бриз. Я резко поднимаю голову, чтобы увидеть, как ее рыжие пряди бледнеют, приобретая снежно-белый оттенок. Она говорит так тихо, что сперва мне кажется, будто я ослышалась. – Но твои глаза совсем другие. Он лжет с улыбкой на устах, а его глаза горят так ярко, что охотно веришь каждому слову. Но ты? – она смотрит на меня, но это длится всего несколько мгновений. – Твой взгляд. Словно в мире что-то не так, и ты – единственная, кто может это исправить.
У меня во рту совсем сухо, а разум онемел от истощения. Я не уверена, стоит ли мне воспринимать ее слова в качестве похвалы или осуждения. Женщина находит еще одну деревянную доску и возвращается к работе, пока остальные отстраивают вокруг кирпичный забор. Я поднимаю свой молоток трясущимися руками и следую ее примеру, но на этот раз намного медленнее. Она наблюдает за мной краем глаза.
