Бастиан фыркает.
– Я знаю это наверняка.
Я не могу расшифровать выражение его лица, пока масляная лампа мигает и тускнеет, борясь за жизнь. Ее свет окрашивает кровать в расплывчатый желтовато-красный цвет. Тени танцуют на лице Бастиана и в изгибе на его шее, уходя куда-то под рубашку.
Годы морских путешествий и свободное плаванье между островами без каких-либо запретов должны были подарить ему жизненную мудрость и бесценный опыт. Я всегда завидовала путешественникам. Завидовала приключениям, о которых я могла только мечтать. Но у меня есть семья и друзья, которые наверняка переживают за меня и ждут моего возвращения. А у Бастиана – нет. Его семья мертва, душа проклята, и он обречен на жизнь в уединении. Звезды, сияющие в его глазах, зажглись там не только благодаря приключениям. Они появились из-за долгих лет одиночества. Из-за того что он смотрел на небо, полное далеких грез, но никогда не мог до них дотянуться.
Бастиан выглядит ужасно, ужасно одиноким.
– Почему ты не рассказал мне раньше? – моя кровь кипит, а кожа становится влажной. – Это гораздо хуже, чем простое восстание, Бастиан. Я не знаю, смогу ли разобраться с этим в одиночку.
Он виновато опускает плечи.
– Я не хотел возвращаться на Зудо. Я собирался прожить остаток жизни вот так, привязанным к этому проклятому кораблю, и как можно дальше от Кавена. Я много лет жил в страхе, зная, что мой остров нуждается в помощи, и боялся что-либо предпринять. Но чем больше я избегал мыслей о том, что мои люди страдают, – тем больше меня съедало чувство вины. Я не мог ни на чем сосредоточиться. Не мог заснуть. А потом я услышал, что на Ариде устраивают праздник в честь дня рождения принцессы.
Это не тот Бастиан, с которым я знакома. Этот человек в отчаянии.
Он измучен и разозлен.
– Я был на Валуке, когда до меня дошли разговоры о твоем выступлении, – говорит он. – Кавен всегда хотел овладеть магией Ариды, и я знал, что это – единственная сила, способная его остановить. Я подумал, что могу хотя бы попытаться доказать твоему отцу, что он напрасно игнорирует такого опасного противника. Он должен был понять, что Кавен представляет настоящую угрозу, но с моей стороны было наивно полагать, что после стольких лет безразличия со стороны короля что-то может измениться. А потом я увидел тебя, – его пальцы нерешительно зависают над моей рукой. Наконец, он все-таки прижимает их к моей коже, полностью накрыв мою ладонь. Я думаю, что мне нужно отдернуть руку, но не могу этого сделать.
– Я клянусь, в этот момент надо мной словно разверзлись небеса и показали мне, что нужно делать. Ты стояла там и спорила со своим отцом насчет того самого человека, о котором я пытался его предупредить. Когда тебе понадобилось убежать с Ариды и найти способ восстановить свою репутацию, я поверил, что боги привели меня к тебе не просто так.
Мир плывет у меня перед глазами, и я чувствую, как к горлу подкатывает тошнота. Я не знаю, является ли это последствием яда, или мне просто сложно выдержать столько секретов, которые сыплются на меня один за другим.
– Прошу, пойми, что я много лет находился в бегах, – шепчет Бастиан. – Я устал. Как только я отхожу от «Смертной Казни» – мне становится плохо. Я хочу вернуть свою свободу, – на его лице появляется призрачная улыбка, и он качает головой. – Но народ Зудо – пленники в своем собственном доме, и я слишком долго ими пренебрегал. Ты спрашивала, почему я не вернулся. Да потому что я – трус. После побега я должен был найти способ помочь им, но не сделал этого. А теперь Кавен пытается уничтожить все остальное королевство так же, как он уничтожил мой дом. Я готов положить этому конец, прежде чем он причинит вред кому-нибудь еще. И я действительно верю, что нам предназначено сделать это вместе.
Бастиан чувствует ответственность перед жителями своего острова, и я прекрасно его понимаю. Его рука шершавая, но теплая, и я сжимаю его ладонь в ответ.
– Больше никаких секретов, – я выдерживаю внимательный взгляд Бастиана, и он облегченно выдыхает, осознав, что я говорю со всей серьезностью. – Я понимаю, почему ты молчал, но это все меняет, Бастиан. Между нами больше не должно быть секретов.
Он отвечает после длинной паузы, и его голос звучит совсем тихо:
– Больше никаких секретов. Я клянусь своей пиратской честью.
– Я думала, ты предпочитаешь называться моряком, – я пытаюсь его поддразнить, но мне все еще тяжело говорить, и головокружение вынуждает меня опустить голову на подушку. Мое сражение с Луской снова напомнило о себе.
Бастиан мягко смеется, и мне становится не по себе от того, насколько мне нравится этот звук.
– Давай не будем придираться к словам, – он сжимает мою ладонь, а затем поднимается на ноги и гасит огонек масляной лампы. – Постарайся немного отдохнуть. Скоро мы будем на Зудо. Нам нужно как следует подготовиться.
В полумраке мне удается разглядеть отрезанное щупальце Луски с острым крюком на конце. Я вздрагиваю, вспомнив, как быстро начал действовать яд чудовища. Как он украл мое зрение и превратил меня в жертву бурлящего моря.
Из этого крюка должно получиться отличное оружие.
Глава 22
На следующее утро, когда я открываю глаза, каюта оказывается пуста. Я еле встаю на ноги, разминаю плечи и одалживаю пальто Бастиана, чтобы надеть его поверх своей льняной рубашки. Открыв дверь, я обнаруживаю Феррика. Он вскакивает на ноги, и я удивляюсь нормальному цвету его лица и уверенным быстрым движениям. Похоже, он наконец привык к морской качке.
– Амора! – он чуть не сбивает меня с ног, заключая меня в объятья. – Во имя богов, мне так жаль. Как ты себя чувствуешь? Когда я понял, что ты делаешь – ты уже была в воде. Луска, Амора! Ты можешь в это поверить? Мы встретились с Луской, – он смотрит на меня широко распахнутыми глазами и трясется от облегчения и восторга.
Наш последний разговор прошел не лучшим образом, но, когда он прыгнул в воду за Ватеей, мое сердце сжималось от волнения каждый раз, когда его рыжие волосы исчезали из виду.
Я обвиваю талию Феррика и прижимаюсь к его груди, обнимая его так сильно, насколько мне позволяет мое ослабленное тело. В отличие от Бастиана, чье прикосновение было нежным и осторожным, Феррик почти душит меня в объятьях. Его теплое дыхание обжигает мою шею, и я чувствую, как он расслабляется от облегчения.
Когда я отстраняюсь, Феррик смотрит на меня с мягкой улыбкой.
Я никогда не полюблю его так, как ему этого хочется, но он – один из самых заботливых людей, что я когда-либо встречала. С самого начала нашего путешествия он не сделал ничего для себя самого, и в этот раз я готова это признать. Я не могу ненавидеть его за решение, которое приняли мои родители.
– Я рада, что ты в безопасности, – говорю я. – И я хочу извиниться. Ты не заслужил таких жестоких слов. – Боги, я даже не могу вспомнить, когда в последний раз за что-то извинялась. Но Феррик прав: он тоже не просил об этом браке. – С твоей стороны было очень смело прыгнуть за Ватеей. Как она?
