Ничего этого девушка не знала. И руководствовалась только своими мыслями. А думалось ей — Войковский так влюблен в нее, что просто не видит возможности сдерживать в себе этот пыл. Такие доводы только радовали Ольгу. Она всё в поисках этой своей «невероятной любви». Сильной. Такой, что рушит преграды, была только польщена и не умела скрыть свою радость.
Ответить решила сразу же. Достала из секретера бумагу, чернила и ручку. В дверь постучали. Не задумываясь, поглощенная этой «невероятной любовью» Ольга открыла дверь.
— Оля, как ты? — в комнату вошел Николя.
Он увидел ее раскрасневшуюся, чудную, как будто вовсе не понимающую, кто перед ней, и не на шутку испугался. Бросил взгляд на стол, за которым Полянская собиралась написать ответ, не спросясь, подошел к нему и, первым делом, схватил письмо Войковского. Он как ожидал подобного. Сердце его чувствовало — что-то не так. И как будто знало, что именно.
Полянская предприняла слабую попытку выхватить испещренные текстом листы, но Николя, не церемонясь, отстранил ее. Вгляделся в почерк и прочел все до точки, бледнея от строки к строке. Ольга стояли ни жива ни мертва, закусив губы, еле сдерживая рвущиеся наружу слезы. Она понятия не имела от чего ей так горько. От того ли, что обидела друга, который любил ее, или от того, что он прочел то, что ему не предназначалось. Она не смела посмотреть на него и не знала, как оправдаться.
Николай прочел письмо, с ожесточением смял его и отбросил в сторону. Посмотрел сначала на приготовленные Ольгой листы и чернила, а потом и на нее. Он был зол. Так, как, пожалуй, никогда в своей жизни. И он устал бороться за то, что, казалось, никогда не будет в его власти.
— И что ты хотела ответить? — сквозь зубы спросил Николя.
— Согласиться… — тихо ответила девушка.
Губы ее предательски дрогнули, и она беззвучно заплакала. Албашев судорожно вздохнул, но не жалея ее, нет. Здесь даже слезы не помогали ни простить, ни сколько-нибудь пожалеть.
— Ольга… Ольга Андреевна, — жестко заговорил он с ней, как чужой. — Полагаю, вы понимаете, чем грозит такое предложение? — Николя сделал ударение на это «вы».
Полянская молчала. В комнату вышла Алевтина. Она хотела обрадоваться Албашеву, может пожурить его за то, что так запросто вошел в комнаты барышни, но остановилась, заметив, что творится нечто неладное.
— На этом хватит. Я отказываюсь дальше поддерживать наши отношения, — сухим бесцветным голосом произнес Николай, не взглянув на старую няньку. — Сделав предложение о женитьбе, родители мои не знали, что имеют дело с падшей и безумной женщиной. Считаю, что теперь, зная вас такой, я имею полное право от их и от своего имени, это предложение забрать. Прошу меня простить, не вижу боле ни одной причины оставаться подле вас.
Албашев резко развернулся и направился в сторону двери. Ольга кинулась за ним, попыталась задержать его, обливаясь слезами, хотела, что-то сказать, но лицо его оставалось каменным. Он неприязненно одернул свою руку и вышел.
Глава 18
Андрей Александрович ждал дочь к вечеру. Он находился в растерянных чувствах. Понятия не имел, что именно произошло в Петербурге, но только к нему вечером того дня пришел сам князь Албашев-старший. Он, с сожалением, сообщил, что сын его Николя совершенно определенно не желает жениться на Ольге. Он вернулся из Петербурга расстроенный и заявил родителям, что отныне о свадьбе можно и не помышлять. Все кончено.
Когда Полянский попытался выяснить, в чем причина такого резкого изменения в чувствах Николая, Албашев-старший в сердцах ударил себя ладонью по груди и высказался, чуть не плача:
— Андрей Александрович, голубчик, не знаю я! Вот тебе крест! Ничего не рассказал, чернее тучи. Из комнат своих не выходит. Есть — не ест. Мать довел до страшных мигреней. Живу как в лазарете и не знаю почему. Но только свадьбу придется отменить. Ты меня знаешь, я против насильственности. Полагаю, дело в Ольге. Ну так что ж! Мы другую невесту найдем, посговорчивее, коли эта не хочет.
С тех пор Полянский места себе находил и, как только приехала дочь, набросился на нее с обвинениями. Она не менее несчастная, чем Николя, и ненастроенная на какой-либо разговор ушла к себе в спальни, так и не проронив ни слова.
Андрей Александрович обратился к Алевтине. Та рассказала все, что знала и, сама в слезах, с ужасом вспоминала, что наговорил тогда Николя, от которого она никогда не ожидала услышать подобного.
— Не знаю, батюшка, что это. Ей богу не знаю. Только вроде все хорошо было, а потом нате! Угрюмый, взъерошенный, говорит, что матушка наша, Ольга Андреевна бесчестная женщина. Как же это? Наша-то голубушка и бесчестная!
Большего от нее добиться Полянский не смог. В этот же вечер князь сам отправился в покои дочки и высказался:
— Не знаю, что там у вас произошло, но вижу, что вины Николя в том нет. Ты чем-то насолила ему. И предполагаю, что не обошлось без того офицера! Так знай, с ним свадьбы все равно не будет! Ты обидела хорошее, дорогое нам семейство, и не имеешь права не повиниться перед ними.
Ольга лежала в постели. Черные волнистые волосы растрепались на подушке. Бледная и печальная, она не в силах была говорить. Обвинения отца были ей противны, и в большей степени от того, что она считала их справедливыми. Она понимала, что отец не отстанет, так он огорчен, и срывающимся шепотом, кое-как собирая в себе все остатки гордости, заявила:
— Ни перед кем я виниться не буду. Николя так решил и это его право. Более того, я с ним согласна и давно говорила, что свадьба эта ни к чему. Рада, что он это понял, и вы все от меня отстанете.
Эти слова совсем отняли у нее силы, она прикрыла глаза, тяжело сглотнула и осела на подушки. Полянский заметил, как по щекам ее потоком полились слезы. Князь смутился, но жалеть дочь не стал, хоть сердце его и обливалось кровью.
— Пойдешь в монастырь! И точка! Не захотела себе счастья, значит, богу дань отдашь за свое безрассудство!
И Андрей Александрович, почти веря в то, что исполнит наказание, вышел из покоев дочери.
— Так, пожалуй, я пользы больше принесу, — шепнула ему вслед Ольга.
Князь Войковский все это время тоже жил, как в бреду. Он очень надеялся, что его постыдное письмо не дошло до Ольги, но когда посыльный Бориса вернулся, довольный собой и рассказал о своих приключениях, понял, что эта оплошность почти погубила его доброе имя.
Антон с одной стороны ждал теперь ответа, с другой, знал, что ни одна уважающая себя дама, не запятнает себя подобным. Несколько дней провел, беспокоясь только о том, что она могла подумать о нем.
— Нет! — говорил Войковский сам с собой. — Я должен объясниться! Как бы обидно это не было, но если осталось во мне чести, я просто обязан!
Решившись, Антон уже не мог думать о другом. Командующий полком долго не хотел отпустить его в отгулы, заметив, что в последнее время тот слишком часто ими пользуется. Только долгие уговоры и все тоже доброе имя, помогло князю выпросить себе увольнение на несколько дней.
