Увидел грустную улыбку на лице Николя, понял, что он не верит в такое и спросил:
— Ты что думаешь?
— Если и бежала с ним, то к тебе. А никак не к нему. Плохо ты ее знаешь, князь. Слишком плохо, чтобы жениться на ней. И доверять-то ей не умеешь. Заленский тот еще негодяй. Жаль, что ты столько времени с ним провел, а это не уяснил. Обойти он тебя хотел. А она, наверняка, доверилась ему по глупости.
— Как ты можешь быть так уверен в ней?
— Я люблю ее. А ты… Если хочешь помочь, езжай следом и покажи мне его квартиры. Нет — так скажи куда ехать. Я сам разберусь.
Антон подумал немного, усмирил свою обиду и ответил:
— Я с тобой. У него родственники живут недалеко от поместья Полянских. Если она бежала с ним, то только туда. Больше некуда. Едем.
Глава 22
Ольга, пока ее искали, проводила время в небольшой усадьбе родственников Бориса. Господский дом был не богат и не так чтобы ухожен. Он скорее напоминал деревенскую хату на каменном фундаменте, чем поместье дворян. Сколоченный из дерева, он стоял посреди яблоневого сада, за которым, впрочем, тоже мало кто смотрел. Когда-то добротные клумбы и дорожки заросли сорняком, а старый пруд покрылся ряской и обмелел. Правда церковь, в которой княжна надеялась венчаться, стояла неподалеку и выглядела чуть лучше остальных построек. Это немного приободрило Олю. Но сам дом вызывал такую брезгливость, что она вошла в него с неприязнью и дрожью во всем теле. Дом, как в ответ на ее ожидания, встретил темнотой, затхлым плесневелым запахом и тишиной.
Заленский объяснил это тем, что еще давеча сопроводил прислугу, дабы не смущать ее и обезопасить от лишних разговоров. Борис сам зажег свечи, согрел чаю и предложил девушке перекусить холодным мясом и хлебом. Оля, чувствуя себя не в своей тарелке, отказалась.
Почти всю ночь простояла у окна, ожидая приезда Войковского. Было время подумать. Ничего кроме глупости Ольга теперь не видела в своем поступке. Сбежать! И с кем? С Заленским! Единственное, чем она оправдывала себя это письмо Антона, которое, впрочем, она и в глаза не видела. На просьбу прочесть его, Борис ответил, что сжег его сразу, как прочел. Девушке это показалось естественным, и она сперва ничего не заподозрила. Однако поведение молодого человека вскоре стало совершенно ее смущать. Он не отходил от нее и все норовил так или иначе дотронуться то до ее руки, то до покрытых теплым пуховым платком плеч. В его прикосновениях Ольга видела нечто непотребное, неправильное. И от того все больше смущалась. Когда же он тихо подошел сзади и положил руку ей на талию, она и вовсе разозлилась, но побоялась его обидеть и просто резко развернулась. Так оказалась с ним лицом к лицу. Борис не спешил менять положения, продолжал стоять близко, того и гляди поцелует и осторожно погладил девушку по спине, слегка прижимая ее к себе.
Ольга вздрогнула, вырвалась и быстрым шагом подошла к глубокому старому креслу, с выцветшей обивкой. Села в него так, чтобы молодой человек не мог к ней больше незаметно приблизиться, а он на это как-то нехорошо и холодно ухмыльнулся. Княжна почувствовала себя грязной, испорченной, от этого слезы сами навернулись ей на глаза, но она старалась их сдерживать и, чтобы отвлечься, спросила:
— Что же он не едет? Долго ли ждать мне здесь… с вами?
— Будем надеяться, что к утру появиться, — хмыкнул Борис.
Оля уже не видела в нем никаких теплых чувств к себе и склонна была сомневаться в его любви, о которой он так часто говорил. И как только эта мысль появилась в ее голове, сразу напросилась другая, та, что напугала ее до боли в сердце. Не в силах больше разговаривать, она, словно птичка в неволе, забилась поглубже в кресло и прикрыла глаза, вздрагивая от любого шороха. В глубине души она только и просила: «Пусть он больше не подходит. Пусть только стоит от меня в стороне». Словно поняв ее незримую мольбу, Борис, сославшись на голод, вышел в столовую. Ольга глубоко вздохнула и, спустя какое-то время, расслабившись, задремала.
Очнулась от своей неспокойной дремы только под утро. Встрепенулась, огляделась, не найдя подле себя никого, встала. Прошлась по едва освещенной комнате. Затушила огарки свечей и поплотнее укуталась в шаль. За окном шел мелкий дождь. Туман и серость, под стать настроению княжны, только еще больше привели ее к унынию.
В комнату вошел Борис. Девушка развернулась к нему лицом и, неожиданно для себя, слегка подняла руки, ладонями вперед, словно пытаясь задержать его там, где он стоит. Снова недобрая ухмылка в ответ. Однако, на этот раз, он даже не попытался подойти ближе.
— Где же Антон? — спросила она тихо.
— Видно что-то его задержало.
— Может, стоит выехать к нему на встречу?
— И перед всем честным народом показаться вдвоем? Плохая идея. Ждите уж, где им велено. Не зачем так подставляться из-за ваших глупых страхов.
— Я ничего не боюсь.
— А то я не вижу.
— Но по саду-то пройтись можно мне?
— Не стоит и этого.
— Я здесь заперта?
— Ну что вы, Ольга Андреевна, как можно было подумать, — сменил Борис холодный тон на ласковый. — Я же о вас забочусь. И если вас так смущает мое присутствие, я уйду совсем. Поеду ему на встречу. А вы никуда не уходите. Дождитесь нас.
Ольга кивнула. Пусть дом этот не внушал ей доверия, и слегка пугала мысль о том, что кто-то из хозяев может вернуться и увидеть ее здесь, одной ей было гораздо свободнее ждать неизвестно куда запропастившегося Антона.
Борис, заручившись ее одобрением, довольно быстро собрался и вышел из дома. И уж конечно он не собирался ехать за Антоном. Проведя ночь в беспочвенных ожиданиях, что Полянская откликнется на его открытое соблазнение, он чувствовал нужду в чем-нибудь крепком. Необходимо было решить, что делать дальше. И именно с этой мыслью, Борис отправился на поиски питейного заведения, где наливают прямо с утра. Там и провел весь день.
Ольга не находила себе места. Думы, одна чернее другой, мучали ее и пугали. Оставшись наедине с собою, она заставила себя на время забыть о ночных приставаниях Бориса и поразмыслить над своей дальнейшею судьбой. То, что Антон не появился и к обеду, обличало его с дурной стороны. Она все еще не смела представить, что все это козни Заленского, а никак не ее тайного жениха. Теперь все ей казалось в другом свете. И Николя… от мысли о нем защемило сердце. Хороший человек, добрый друг. Он никогда не поставил бы ее в такую ситуацию. Никогда не предпринял бы ничего, что могло навредить ей. Как могла она раньше не понимать этого!
— Нужно вернуться! Нужно вернуться и повиниться перед ним!
Она почти поддалась этой идее и тут перед мысленным взором ее предстала графиня Квилецкая. Голубоглазая, изящная, вся такая светлая и добродушная. Ольга снова упала в свое «спасительное» кресло и заплакала по-детски, с всхлипами и даже икотой. Она громко рыдала в свои трясущиеся ладони и, не боясь уже ничего и никого, причитала:
