Во время военного похода она выкинула из головы мысли о потере. И только сейчас, на мгновение прикоснувшись к огню, поняла, насколько отчаянно хотела его вернуть. На миг она снова ощутила тот восторг, бушующее пламя и всепоглощающую силу.
– Не думай, что все потеряно, – сказала Сорган Шира. – Ты никогда не доберешься до Феникса самостоятельно, если Дацзы не снимет Печать. А она никогда этого не сделает.
– Значит, все кончено.
– Нет. Кто-то другой может вызвать для тебя Феникса. Душа, связанная с твоей.
И Сорган Шира внимательно посмотрела на Катая.
Он смущенно моргнул.
– Нет, – тут же отозвалась Рин. – Что бы ты ни сделала, я не…
– Пусть говорит, – сказал Катай.
– Нет, ты не понимаешь, насколько это рискованно…
– Нет, понимает, – возразила Сорган Шира.
– Но он же ничего не знает о богах! – воскликнула Рин.
– Узнает. Как только вы станете якорными близнецами, он все узнает.
– Близнецами? – повторил Катай.
– Вы понимаете, как связаны Чахан и Кара? – спросила Сорган Шира.
Катай покачал головой.
– Между ними духовная связь, – произнесла Рин. – Если ударят Чахана, Кара чувствует его боль. Если его убить, она тоже умрет.
На лице Катая промелькнул ужас, который он попытался скрыть, но Рин все равно заметила.
– Эта связь якорем стягивает две души в потустороннем мире, – объяснила Сорган Шира. – Ты сможешь вызвать Феникса через этого мальчика. Он будет твоим проводником. Божественная сила потечет через него прямо в тебя.
– Я стану шаманом? – спросил Катай.
– Нет. Лишь одолжишь шаману свой разум. – Сорган Шира наклонила голову, наблюдая за ними. – Вы ведь близкие друзья, верно?
– Да, – кивнул Катай.
– Вот и славно. Якорь свяжет две души, которые уже знакомы друг с другом. Так он будет сильнее. И надежнее. Ты вытерпишь боль?
– Да, – снова кивнул Катай.
– Тогда начнем ритуал связывания как можно скорее.
– Исключено, – отрезала Рин.
– Я готов, – твердо сказал Катай. – Только объясни как.
– Нет, я не позволю…
– Я не спрашиваю твоего разрешения, Рин. У нас нет другого варианта.
– Но ты можешь умереть!
Катай закашлялся лающим смехом.
– Мы же солдаты. И всегда должны быть готовы к смерти.
Рин ошеломленно уставилась на него. Как он может быть настолько беспечным? Неужели не понимает опасности?
Катай выжил в Синегарде. Выжил в Голин-Ниисе. И в Бояне. Он успел настрадаться. И Рин не позволит ему через это пройти. Иначе никогда себе не простит.
– Ты и понятия не имеешь, каково это, – сказала она. – Ты ведь никогда не разговаривал с богами, и…
Катай покачал головой.
– Не говори со мной так. Не пытайся меня оградить, как будто я слишком глуп или слаб для того мира…
– Я не считаю тебя слабым.
– Тогда почему…
– Потому что ты ничего не знаешь о том мире и не должен узнать.
Пусть Феникс мучает ее, но только не Катая… Катай слишком чист. Лучший на свете человек. Катай не должен узнать, каково это – вызвать бога возмездия. Катай настолько добр от природы, что Рин скорее умрет, чем позволит испоганить его душу.
– Ты не представляешь, каково это. Боги тебя искалечат.
– Ты хочешь вернуть огонь? – спросил он.
– То есть?
– Хочешь снова вызывать огонь? Если сумеешь вызвать Феникса, ты выиграешь войну?
– Да. Я хочу этого больше всего на свете. Но не могу просить тебя мне в этом помочь.
– Так и не проси. – Катай повернулся к Сорган Шире. – Свяжи нас. Просто скажи, что мне делать.
Во взгляде Сорган Ширы на Катая промелькнуло уважение. А по лицу протянулась тонкая улыбка.
– Как пожелаешь.
– Это не так уж ужасно, – сказал Чахан. – Ты съешь особенный гриб и убьешь жертву. А потом Сорган Шира вас свяжет, и ваши души будут навечно сплетены. Но жить вы будете как прежде, вот и все.
– Убить живую жертву? – спросил Катай.
– Все дело в энергии, которая высвобождается, когда душа покидает материальный мир, – объяснила Кара. – Сорган Шира воспользуется этой энергией, чтобы скрепить вашу связь.
Чахан и Кара вызвались подготовить Рин и Катая к ритуалу, включающему утомительный процесс выписывания иероглифов на голых руках, с плеч до кончиков пальцев. Писать фразу следовало одновременно, каждый мазок кисти точно в тот же миг, что и парный.
Близнецы трудились с потрясающей синхронностью, и Рин оценила бы ее по заслугам, если бы не была так расстроена.
– Не шевелись, – велел Чахан. – Чернила потекут.
– Так пиши быстрее, – огрызнулась Рин.
– Было бы неплохо, – дружелюбно согласился Катай. – Мне хочется помочиться.
Чахан окунул кисть в чернильницу и стряхнул излишки.
– Если испортить хоть один иероглиф, придется начать заново.
– А ты бы и с удовольствием, правда? – заворчала Рин. – Почему бы не потратить еще часок? Если повезет, война уже завершится, когда ты закончишь!
Чахан опустил кисть.
– У нас нет выбора. Сама знаешь.
– Я знаю, что ты сволочь.
– У тебя нет другого выхода.
– Да пошел ты!
От обмена мелкими колкостями Рин не полегчало, как бы ей того ни хотелось. Разговор лишь утомил ее. Потому что Чахан был прав – близнецы должны подчиняться приказам Сорган Ширы, иначе их убьют, а у Рин все равно нет другого выхода.
– Все будет хорошо, – мягко проговорила Кара. – Якорь сделает тебя сильнее и устойчивее.
Рин насупилась.
– Как? Пока что это выглядит только способом потерять сразу двух бойцов вместо одного.
– Так ты сумеешь лучше сопротивляться воле богов. Когда ты их вызываешь, то превращаешься в фонарь, горящий вне твоего тела. И если фонарь отнести слишком далеко, боги навсегда овладеют твоим телом. А ты потеряешь рассудок.
– Именно это и случилось с Фейленом? – спросил Катай.
– Да, – ответила Кара. – Его душа отлетела слишком далеко, и ее место занял бог.
– Любопытно, – протянул Катай. – А якорь это предотвратит?
Он явно относился к процедуре с излишним рвением. Жадно впитывал каждое слово близнецов, укладывал каждую крупинку новых сведений в недра своей феноменальной памяти. Рин буквально видела, как в его мозге крутятся шестеренки.
