– Да, – немедленно ответила Рин. – Больше, чем кого бы то ни было.
– Тогда не волнуйся. Если ты его любишь, доверься себе – ты сумеешь его уберечь.
Рин понадеялась, что это правда.
– Эй, – окликнул их Катай. – Чем это вы там увлеклись?
– Ничем, – отозвалась Рин. – Просто сплетничаем. А вы разгадали природу вселенной?
– Пока нет. – Катай бросил палочку на землю. – Но дай мне год или два. Я уже близок.
Кара встала.
– Идем. Нужно поспать.
Днем кетрейды возвели еще несколько юрт внутри круга. Рин и ее спутникам отвели центральную. Это был ясный знак – они по-прежнему под стражей у кетрейдов, пока Сорган Шира не решит их отпустить.
Юрта была слишком тесна для четверых. Рин скрючилась на боку, подтянув колени к груди, хотя больше всего на свете ей хотелось выпрямиться и раскинуть в стороны руки и ноги. Она задыхалась, ей хотелось очутиться на воздухе, на просторе – в пустыне или посреди океана. Она глубоко вдохнула, пытаясь совладать с паникой, похожей на ту, что нахлынула во время церемонии очищения в юрте.
– В чем дело? – спросила Кара.
– Я лучше посплю снаружи.
– Ты там окоченеешь. Не глупи.
Рин приподнялась на одном боку.
– Мне кажется, что ты тоже чувствуешь себя не в своей тарелке.
Кара улыбнулась.
– Юрты напоминают о доме.
– И давно вы не были дома? – спросила Рин.
Кара на мгновение задумалась.
– Нас послали на юг в одиннадцать лет. Так что уже десять лет.
– А тебе когда-нибудь хотелось вернуться?
– Иногда. Но дома нам особо нечем заняться. Лучше быть иностранцем в империи, чем наймадом в степи.
«А что еще ожидать, когда твой клан подготовил несколько предателей и убийц?» – подумала Рин.
– Так никто не звал вас домой? – спросила она.
– Дома мы станем рабами, – равнодушно произнес Чахан. – Кетрейды по-прежнему винят нашу мать за Триумвират. И никогда нас не примут. Мы обречены вечно нести наказание.
Повисла неловкая тишина. У Рин было еще много вопросов, но она не знала, как их задать.
В другом настроении она бы наорала на близнецов за обман. Все эти годы они шпионили, наблюдали за цыке, чтобы определить, кто из них находится на грани безумия. Хотя цыке и сами разбирались с этой проблемой, замуровывая безумцев в Чулуу-Корихе.
А если бы близнецы решили, что кто-то из цыке стал слишком опасным? Они что, просто убили бы его? Кетрейды явно считали, что они вправе так поступить. На никанских шаманов они смотрели с тем же высокомерием и чувством превосходства, как и гесперианцы. И Рин ненавидела их за это.
Но она сдержала горькие слова. Чахан и Кара достаточно настрадались.
Кому как не ей знать, каково это – быть изгоем в собственной стране.
– Эти юрты, – сказал Катай, погладив ладонями стены. Его распростертые руки покрывали треть диаметра хижины. – Почему они такие маленькие?
– В степи мы делаем их даже меньшего размера, – ответила Кара. – Ты ведь с юга и никогда не ощущал настоящего ветра.
– Я из Синегарда, – возразил Катай.
– Это не настоящий север. Все, что находится по ту сторону песчаных дюн, для нас юг. В степи ночной ветер может содрать кожу с лица, если ты сначала не околеешь от холода. Мы сидим в юртах, иначе степь может убить.
Никто не ответил. Юрту заполнила тишина. Катай и близнецы почти тотчас же заснули, судя по ровному и размеренному дыханию.
Рин лежала без сна, прижав к груди трезубец, и смотрела на дыру в потолке, ровный круг ночного неба. Она чувствовала себя копошащимся в норе грызуном, который считает, что, если зароется поглубже, никто из мира снаружи его не побеспокоит.
Может, кетрейды действительно прячутся в юртах от ветра. А может, когда лежишь под такими яркими звездами, когда над твоей головой раскинулся космос, приходится строить юрту, чтобы хотя бы на время уцепиться за что-то материальное. А иначе под натиском божественной сущности ты решишь, что ничего в мире не значишь.
Глава 24
Пока они спали, на землю легло свежее покрывало снега. Из-за этого и солнце, казалось, светило ярче, и воздух стал холоднее. Рин поковыляла наружу и потянула занемевшие мышцы, прищурившись от резкого света.
Кетрейды завтракали посменно. Шестеро всадников садились к костру и набрасывались на пищу, а остальные стояли на страже по периметру лагеря.
– Вот, ешьте. – Сорган Шира наполнила две миски дымящейся похлебкой и протянула их Рин и Катаю. – Вам предстоит долгий путь. Мы дадим вам с собой мешок вяленого мяса и немного молока яка, но сейчас лучше наесться до отвала.
Рин взяла миску. Похлебка пахла восхитительно. Рин уселась на землю и прижалась к Катаю, чтобы согреться, коснувшись костлявыми локтями его костлявых бедер. Теперь все в нем, любая мелочь, казалось таким родным. Прежде она не замечала, какие у него длинные и тонкие пальцы, как от него пахнет чернилами и пылью, как завиваются на кончиках кудряшки.
Рин знала Катая больше четырех лет, но сейчас при каждом взгляде открывала что-то новое.
– Так вы нас отпускаете? – спросил у Сорган Ширы Катай. – И не будете дергать за ниточки?
– Мы определили условия, – ответила та. – У нас больше нет причин вас калечить.
– И кто я для вас? – поинтересовалась Рин. – Собачонка на поводке?
– Ты – моя ставка в игре. Выпущенный на волю дрессированный волк.
– И он должен убить врага, с которым ты не справишься.
Сорган Шира улыбнулась во все зубы.
– Радуйся тому, что мы нашли тебе применение.
Рин не понравилась эта фраза.
– А что будет, если у меня все получится, а после этого ты уже не найдешь для меня применение?
– Тогда мы сохраним вам жизнь в качестве благодарности.
– А если ты снова решишь, что я представляю угрозу?
– Тогда мы тебя найдем. – Сорган Шира кивнула на Катая. – И в этот раз на чаше весов и его жизнь.
Рин не сомневалась, что Сорган Шира без колебаний всадит стрелу Катаю в сердце.
– Ты по-прежнему мне не доверяешь, – сказала Рин. – Используешь нас в своей игре, а якорь стал твоей страховкой.
Сорган Шира вздохнула.
– Я боюсь, дитя. И имею на это право. В прошлый раз, когда мы научили никанских шаманов, как связать друг друга якорем, они обратились против нас.
– Но я на них не похожа.
– Ты слишком на них похожа. Те же глаза. И ярость. И отчаяние. Ты слишком много видела. И слишком сильно ненавидишь. Те трое были моложе, чем ты сейчас, более робкими и напуганными, и все же убили тысячи невинных. Ты уже старше и успела натворить кошмаров.
