– Наверное, непросто вести мысленную битву с богом.
Рин вспомнила о шаманах, замурованных в камне Чулуу-Кориха, навеки запертых в ловушке собственных мыслей и сожалений, получив в утешение лишь осознание, что это наименее кошмарный вариант. Она содрогнулась.
– Почти невозможно.
– Значит, нужно просто найти способ побороть ветер с помощью огня. – Катай дернул отросшие спутанные локоны. – Интересная головоломка.
На плоту больше нечем было заняться, и потому они начали экспериментировать с огнем. День за днем Рин вызывала пламя, чтобы посмотреть, насколько далеко может зайти, насколько способна его контролировать.
Раньше Рин вызывала огонь инстинктивно. Все ее усилия были направлены на то, чтобы Феникс не захватил ее разум полностью, она и не задумывалась о том, как именно вызывает пламя. Но после каверзных вопросов Катая и осторожных экспериментов досконально разобралась в своих способностях.
Она не может захватить контроль над уже существующем огнем. И не может контролировать уже покинувшее ее тело пламя. Но способна придать ему форму и выпустить в воздух, однако огонь исчезнет за несколько секунд, если нечему будет гореть.
– А ты что при этом ощущаешь? – спросила она Катая.
Он чуть помедлил с ответом.
– Мне не больно. Ну, уж точно не так, как в первый раз. Это как будто… я совершил открытие. Какой-то шорох в затылке, но я не знаю его причину. А потом прилив адреналина – такой бывает, когда смотришь вниз с края утеса.
– Точно не больно?
– Даю слово.
– Чушь собачья, – сказала Рин. – Каждый раз, когда я вызываю огонь чуть больше обычного костра, у тебя такое лицо… Как будто ты при смерти.
– Правда? – заморгал Катай. – Наверное, просто рефлекс. Не волнуйся.
Он лгал. Рин это нравилось – Катай беспокоился о ней, а потому лгал. Но нельзя с ним так поступать. Она не может причинять Катаю боль и не волноваться об этом.
А если сможет – значит, все кончено.
– Ты должен говорить мне, когда уже слишком, – сказала она.
– Все совсем не так плохо.
– Хватит нести чушь, Катай…
– Самое главное – это желание. Не боль. Мне хочется еще и еще. Ты ведь понимаешь, каково это?
– Естественно. Это главное желание Феникса. Спалить все вокруг, еще и еще.
– И это так приятно. – Катай показал на нависшую ветку. – Попробуй еще раз.
За несколько дней Рин научилась нескольким трюкам. Она создавала огненные шары и метала их в цель, находящуюся в двадцати шагах. Придавала пламени сложные формы, могла бы даже устроить из него целый спектакль с марионетками. Или вскипятить воду под руками, поднеся их к реке, так что ручей превращался в пар, а рыба всплывала вверх брюхом.
Но самое главное, она могла создать в пламени безопасное пространство рядом с собой, чтобы Катай не обжегся, а все остальные вокруг сгорели.
– А как насчет массового убийства? – спросил он через несколько дней экспериментов с разными мелкими трюками.
Рин окаменела.
– Ты о чем?
– К примеру, о том, что ты сделала с Федерацией. – Его тон был подчеркнуто нейтральным, чисто академическим. – Можно это повторить? Сколько огня ты способна вызвать?
– Это другое. Я была на острове. В храме. И я… Я только что видела смерть Алтана. – Она проглотила комок в горле. – Я была в ярости. В страшной ярости.
В тот момент, в гневе, она была способна на бесчеловечные, кошмарные поступки. Но не знала, сумеет ли это повторить, потому что тогда искрой послужила смерть Алтана, а сейчас при мысли об Алтане ее охватывает печаль, а не гнев.
Печаль и гнев – совсем разные вещи. Ярость наделяет силой сжигать дотла целые страны. Печаль лишь истощает.
– А если ты вернешься в тот храм? – напирал Катай. – Вернешься и вызовешь Феникса?
– Я не вернусь в тот храм, – тут же ответила Рин. Она не понимала почему, но напор Катая ее нервировал – он смотрел с тем же напряженным любопытством во взгляде, с каким смотрели на нее Широ и Петра.
– Но если вернешься? Если бы у нас остался только один выход, если бы иначе мы все потеряли?
– Мы не будем рассматривать такой вариант.
– Я и не утверждаю, что должны рассматривать. Лишь хочу знать, есть ли такой вариант. Ты должна хотя бы попытаться.
– Хочешь, чтобы я занялась геноцидом? – медленно выговорила она. – Просто уточняю для ясности.
– Начни потихоньку, – предложил он. – Потом распалишь огонь посильнее. Посмотрим, как у тебя получится вне храма.
– Это уничтожит все в округе.
– Мы уже много дней не видели ни следа человека. Если здесь кто и живет, они ушли. Земля пустынна.
– А как насчет животных?
Катай закатил глаза.
– Мы оба знаем, что меньше всего сейчас стоит беспокоиться о животных. Хватит увиливать, Рин.
Она кивнула, вытянула руки ладонями вверх и закрыла глаза.
Пламя окутало ее теплым одеялом. Ей стало так хорошо. Слишком хорошо. Она горела, не чувствуя вину за последствия. Обладала неограниченной властью. Могла снова купаться в волнах экстаза, потеряться в дремотном забвении огня, становящегося все выше и ярче. Но тут услышала завывания на высокой ноте, исходящие не от нее.
Она опустила взгляд. Катай свернулся на плоту в позе зародыша, закрыв рот руками, и пытался подавить крик.
Рин с трудом обуздала пламя.
Катай засопел и накрыл голову руками.
Рин опустилась рядом с ним на колени.
– Катай…
– Ничего страшного, – выдохнул он. – Все прекрасно.
Она попыталась обнять его, но Катай оттолкнул ее руки с пугающей злостью.
– Просто дай мне подышать. – Он покачал головой. – Все нормально, Рин. Мне не больно. Просто… все это у меня в голове.
Рин захотелось его ударить.
– Ты должен был сказать, когда будет слишком!
– Но такого не было. – Он сел и выпрямился. – Давай еще раз.
– Что?!
– В первый раз я не сумел как следует оценить радиус взрыва. Давай еще разок.
– Исключено, – отрезала она. – Решил покончить с собой? Я не собираюсь тебе помогать.
– Тогда сделай так, чтобы было на грани, – не отставал он. – До того, как станет больно. Давай оценим границы.
– Это безумие.
– Все лучше, чем обнаружить важные детали уже на поле боя. Пожалуйста, Рин, более подходящей возможности у нас не будет.
– Да что с тобой такое? – выкрикнула она. – Почему это для тебя так важно?
