Кесеги тоже услышал и остановился.
– Беги к лагерю, – прошептала она.
– Но…
– Это не просьба. – Рин подтолкнула его. – Иди.
Он подчинился.
Она перешла на бег. За поворотом Рин увидела две полуобнаженные фигуры. Гесперианский солдат и девушка-никанка. Девушка взвизгивала, пытаясь закричать, но солдат заткнул ей рот рукой, а другой держал за волосы, запрокинув голову.
На мгновение Рин застыла и была в состоянии только молча смотреть.
Она никогда прежде не видела изнасилования.
Рин слышала о таком. Слишком часто слышала подобные истории от женщин, уцелевших в Голин-Ниисе, и представляла эти сцены с такой живостью, что они вторгались в ее ночные кошмары, и Рин просыпалась, дрожа от ярости и страха.
Сейчас ей в голову пришла лишь одна мысль – именно так мучилась в Голин-Ниисе Венка. Наверное, черты ее лица исказились в точности так же, как у этой девушки, а рот открывался в беззвучном крике. А мугенские солдаты, которые ее держали, смеялись, как смеялся сейчас гесперианец.
К горлу Рин подкатила желчь.
– А ну, слезь с нее!
Солдат либо не мог, либо не захотел ее понять. Со звериным пыхтением он продолжил свое дело.
Рин не могла поверить, что он издает эти звуки от удовольствия.
Она бросилась на солдата. Он развернулся и неуклюже ткнул ей кулаком в лицо, но Рин с легкостью увернулась, схватила его за запястья, пнула по коленям и уложила на землю, прижав ногами.
Потом нащупала его яйца и сдавила.
– Ты этого хотел?
Солдат яростно извивался. Она сжала сильнее. Он издал булькающий звук.
Рин вонзила ногти в мягкую плоть.
– Да?
Он завопил от боли.
Рин вызвала огонь. Крики стали громче, но она схватила его отброшенную в сторону рубашку, запихнула ему в рот и продолжала жечь, пока его член не обуглился.
Когда солдат наконец прекратил шевелиться, Рин слезла с его груди, села рядом с дрожащей девушкой и обняла ее за плечи. Обе молчали. Просто прижались друг к другу и с холодным удовлетворением смотрели на солдата, который со слабым мычанием подергивался в грязи.
– Он умрет? – спросила девушка.
Солдат стонал все тише. Рин спалила нижнюю половину его тела. Некоторые ожоги почернели. Пройдет еще много времени, прежде чем он умрет от потери крови. Рин надеялась, что все это время он будет в сознании.
– Да. Если никто не отнесет его к лекарю.
– Ты его отнесешь? – спросила девушка, но в голосе звучал не страх, только любопытство.
– Он не из моего взвода. Меня это не касается.
Прошло еще несколько минут. Из паха солдата медленно вытекала кровь. Рин молча сидела рядом с девушкой, ее сердце бешено стучало, она обдумывала последствия своего поступка.
Гесперианцы поймут, кто его убил. Ожоги выдадут ее с головой – только спирка убивает огнем.
Месть Таркета будет ужасной. Его вряд ли удовлетворит только смерть Рин. Узнав, что случилось, он может окончательно бросить Республику.
Нужно избавиться от тела.
Внезапно грудь солдата перестала вздыматься и опадать. Рин подползла к нему на коленях и пощупала пульс на шее. Ничего. Она встала и протянула девушке руку.
– Давай приведем тебя в порядок. Идти сможешь?
– Не волнуйся за меня, – на удивление спокойно ответила та. Она больше не дрожала. Девушка нагнулась и вытерла с ног кровь подолом разорванного платья. – Такое и раньше случалось.
Глава 29
– Тигриная задница! – воскликнул Катай.
– Я знаю, – сказала Рин.
– И ты просто утопила его в гавани?
– Сначала нагрузила камнями. Я нашла глубокое место в доках, никто его не найдет.
– Ну, дела. – Катай потеребил свои локоны, расхаживая по библиотеке. – Ты труп. Мы все умрем.
– Или все обойдется. – Рин пыталась убедить в этом саму себя, но по-прежнему была оглушена случившимся. Она пришла к Катаю, как к единственному человеку, способному сообразить, что делать, но в результате они оба запаниковали. – Слушай, никто меня не видел…
– Откуда тебе знать? – В его голосе появились визгливые нотки. – Никто не заметил, как ты тащила труп гесперианца через полгорода? Никто не выглянул в окно? Твоя жизнь зависит от того, что никто тебя не видел.
– Я его не тащила, а уложила в сампан и отгребла подальше от берега.
– Ну да, это все меняет…
– Послушай, Катай… – Рин глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. – Прошел уже целый час. Если кто-то меня видел, я была бы уже мертва, верно?
– Таркет может специально медлить. Выждет до утра и напустит на тебя всю армию.
– Он не стал бы ждать.
В этом Рин не сомневалась. Гесперианцы не будут ходить вокруг да около. Если Таркет обнаружил бы, что его солдата убил шаман, Рин уже нафаршировали бы пулями. Он не дал бы ей ни единого шанса ускользнуть.
Чем больше проходило времени, тем сильнее становилась надежда, Рин уверилась, что Таркет не знает. И Вайшра не знает. И они никогда не узнают. Рин никому не рассказала, а девушка-беженка уж точно будет держать рот на замке.
Катай потер виски ладонями.
– Когда это случилось?
– Я же говорила. Больше часа назад, когда я провожала Кесеги обратно в лагерь от старых пакгаузов.
– Какого хрена ты делала в пакгаузе?
– Меня заманили туда наместники-южане. Хотели поговорить. Они подумывают бросить Вайшру и вернуться в свои провинции, чтобы разобраться с армией Федерации. Хотели, чтобы я пошла с ними, а еще у них есть безумная теория насчет гесперианцев и…
– И что ты ответила?
– Разумеется, я отказалась. Это был бы смертный приговор.
– Ну, ты хотя бы не стала изменницей. – Катай нервно рассмеялся. – А потом ты просто шла обратно в казармы и по пути убила гесперианца?
– Ты не видел, чем он занимался.
Катай всплеснул руками.
– Да какая, на хрен, разница?
– Он насиловал девушку, – сердито буркнула Рин. – Схватил ее за шею и не остановился бы…
– И ты решила спалить наш последний шанс на выживание?
– Гесперианцы все равно не придут, Катай.
– Они уже здесь, разве не так? Если бы им в самом деле было плевать, они бы уже давно ушли. Тебе не приходило это в голову? Когда тебя припрут к стенке, ты почувствуешь, что между нулем и одним процентом – огромная разница, но нет, ты решила гарантировать, чтобы шанс был равен нулю…
