Она еще не утонула. Еще остались силы протолкнуться к поверхности. И ткань не затянулась узлом, а просто дважды завернулась вокруг ног. Рин потянулась к ним и несколькими быстрыми движениями освободилась. Она с облегчением поплыла наверх, заставив себя не паниковать, сосредоточившись на том, чтобы просто грести, выталкивать себя ввысь, пока не оказалась на поверхности.
Выплыв на берег, она не увидела Нэчжу. Рин обыскала обломки, но его нигде не было. Сумел ли он выбраться? Или погиб? Раздавлен или утонул?
Нет. Рин была уверена, что он выжил. Вода – его стихия, она не могла его убить.
Или могла?
Над каналом дико завыл ветер, затем последовал треск ломающейся древесины.
О боги!
Рин вскинула голову.
Прямо над ней в воздухе висел Фейлен, одним движением руки бросая корабли на скалы. Вокруг него кружились щепки и обломки. При такой скорости ветра любая щепка могла убить.
У Рин пересохло во рту. Колени подгибались. Хотелось только одного – забиться в какую-нибудь щель. Ее парализовали страх и отчаяние. Фейлен уничтожит их флот до последнего корабля. Какой смысл сражаться? Если не сопротивляться, можно умереть безболезненно…
Она вонзила ногти в ладони, пока боль не привела в чувство.
Она не сбежит.
Иначе кто будет с ним драться? Кто еще сумеет одолеть?
Меч Рин потеряла в воде, но нашла на берегу копье. Смешное оружие против Фейлена, но лучше, чем ничего. Она подхватила копье, раскинула крылья и вызвала огонь на ладони и плечи. Загудел пар, покрыв ее туманным облаком. Рин отмахнулась от него, отчаянно надеясь, что вода не испортила крылья.
Огонь разгорелся так жарко, что за маревом очертания предметов начали расплываться, а трава под ногами скукожилась и рассыпа́лась серым пеплом.
Рин медленно поднялась и полетела к богу ветра.
Вблизи Фейлен выглядел жалко. Бледная, щербатая кожа, покрытая нарывами. Ему не дали новую одежду, а старая форма цыке истрепалась и испачкалась. Лицом к лицу он не был грозным божеством. Всего лишь человек в лохмотьях и с измученным взглядом.
Ее страх испарился, сменившись жалостью. Фейлену давно пора было умереть. Теперь он пленник собственного тела, приговоренный к страданиям, пока бог, который ему ненавистен, манипулирует им с порога материального мира.
Без Печати, без Катая, Рин могла бы превратиться в его подобие.
Это не человек, напомнила она себе. Ты должна победить бога.
– Привет, говнюк! – выкрикнула она. – Я здесь!
Фейлен повернулся к ней. Ветер стих.
Рин напряглась в предвкушении резкого порыва. Катай обещал, что она сумеет выровнять полет, если Фейлен собьет ее с курса, хотя никакой гарантии не было, оставалось только поверить Катаю на слово.
Однако Фейлен просто застыл, склонив голову набок, и смотрел, как Рин поднимается к нему, словно ребенок, с любопытством разглядывающий диковинную букашку.
– Ловко придумано, – сказал он.
Мимо ее левой руки просвистела деревяшка. Рин дернулась в сторону и выровняла полет.
Фейлен посмотрел ей в лицо небесно-голубыми глазами. Рин поежилась. До нее наконец дошло, насколько она уязвима. Дерется с богом ветра в его стихии, а держат ее в воздухе два кожаных полотнища и металлический каркас. Фейлен легко может разорвать ее в клочья и швырнуть на скалы.
Но в ее распоряжении были не только крылья. Еще копье. И огонь.
Рин открыла рот, вытянула пальцы и брызнула в него огнем – тремя струями гудящего пламени. Фейлена скрыла оранжевая стена. Ветер затих. Обломки дождем посыпались вниз, в воду.
Ответный удар застиг Рин врасплох. Порыв ветра врезался в нее с такой силой и скоростью, что она не успела собраться, даже не напрягла мускулы. Ее отбросило назад и закрутило в воздухе, пока перед глазами в опасной близости не замаячила скала. Нос царапнул о камень, но Рин сумела изменить направление.
С колотящимся сердцем она снова полетела к Фейлену.
Она не сожгла его насмерть, хотя была к этому близка. Лицо и волосы Фейлена почернели. От обугленной одежды валил дым.
Он выглядел потрясенным.
– Попробуй еще разок, – сказала Рин.
Теперь он безжалостно дул в нее с разных, непредсказуемых направлений, так что Рин не могла просто оседлать поток. Фейлен то бросал ее к земле, то подкидывал вверх, только чтобы снова уронить.
Она пыталась маневрировать, как могла, но это было все равно что плыть в водопаде. Она превратилась в застигнутую бурей пичугу. Крылья не могли противостоять силе урагана. Рин лишь старалась не врезаться в землю.
Она подозревала, что Фейлен до сих пор не размозжил ее о камни только потому, что хочет с ней поиграть.
Но в Бояне он тоже ее не прикончил. «Мы не будем тебя убивать, – сказал он. – Она не велела. Мы должны тебя помучить».
Императрица приказала привести ее живой. Это давало Рин преимущество.
– Осторожней, – выкрикнула она. – Дацзы не обрадуется испорченному товару.
Стоило Рин произнести это имя, как поведение Фейлена изменилось. Он сгорбился и съежился, словно пытался спрятаться внутри собственного тела. Глаза забегали по сторонам, будто он в ужасе, что Дацзы его увидит, даже на такой высоте.
Рин удивленно уставилась на него. Что с ним сотворила Дацзы?
Неужели императрица обладает такой силой, что способна запугать бога?
Рин воспользовалась возможностью и подлетела ближе. Она не знала, каким образом Дацзы удалось подчинить Фейлена, но теперь была уверена, что Фейлен ее не убьет.
Она нужна была императрице живой, и это ее единственное преимущество.
Как убить бога? Они с Катаем часами бились над этой загадкой. Рин мечтала затащить его в Чулуу-Корих. А Катай хотел притащить Чулуу-Корих к Фейлену.
И в конце концов они нашли компромисс.
Рин бросила взгляд на паутину запальных шнуров на противоположной стенке утеса. Если не получится сжечь Фейлена, она похоронит его под горой.
Нужно лишь подвести его достаточно близко к скалам.
– Я знаю, ты еще здесь, – сказала она, подлетев поближе. Нужно его отвлечь, получить хотя бы несколько секунд на передышку. – Ты здесь и слышишь меня.
Он заглотил наживку. Ветер утих.
– Мне плевать, насколько силен твой бог. Ты до сих пор находишься в своем теле, Фейлен, и можешь вернуть его себе.
Фейлен молча и не шевелясь уставился на нее, но Рин не увидела проблеска узнавания в его глазах, их синева не потускнела. Выражение лица оставалось непроницаемым, как стена, за которой трудно было распознать, жив ли еще настоящий Фейлен.
Но все-таки попробовать стоило.
