– Оружие полезно, только когда вы умеете с ним обращаться, – возразил наместник провинции Бык. – А приручить эту зверушку не так-то просто.
– А что с ней не так? – Наместник провинции Петух подался вперед, чтобы получше ее рассмотреть.
Рин ждала встречи с этим наместником по имени Гун Таха. Они же выходцы из одной провинции. Говорят на одном диалекте, а его кожа почти так же темна. На «Неумолимом» поговаривали, что Таха вот-вот присоединится к сторонникам республики. Но если близость их происхождения что-то и значила, Таха этого не показал. Он разглядывал ее с тем же опасливым любопытством, с каким смотрят на тигра в клетке.
– У нее диковатый взгляд, – продолжил он. – Наверное, это результат мугенских экспериментов?
«Я здесь, – хотелось огрызнуться Рин. – Хватит говорить обо мне, как будто меня здесь нет».
Но Вайшра хотел, чтобы она была покорной. Велел притвориться дурочкой.
– Все гораздо проще, – заявил Вайшра. – Она же просто спирка, сорвавшаяся с поводка. Вы же помните, каковы спирцы.
– Когда мои псы подхватывают бешенство, я от них избавляюсь, – сказал Цзюнь.
– Но девочки – не псы, Лоран, – раздался с порога голос императрицы.
Рин замерла.
Су Дацзы сменила церемониальный наряд на военную форму. Нефритовые латы на плечах и длинный меч за поясом. Это выглядело посланием. Она не только императрица, но еще и главнокомандующий никанского ополчения. Однажды она уже завоевала империю. И снова это сделает, если понадобится.
Когда императрица провела пальцами по наморднику, Рин постаралась дышать ровнее.
– Осторожней, – предупредил Цзюнь. – Она кусается.
– В этом я не сомневаюсь. – Голос Дацзы звучал почти безучастно. – Она сопротивлялась?
– Пыталась, – ответил Вайшра.
– Видимо, были жертвы.
– Не так много, как может показаться. Она ослабла. Опиум ее доконал.
– Конечно, – изогнула губы Дацзы. – Спирцы всегда имели к нему склонность.
Она погладила Рин по голове.
Рин сжала руки в кулаки.
«Успокойся, – напомнила она себе. – Опиум еще действует».
Она попыталась вызвать огонь, но ощутила только что-то вроде окоченения в затылке.
Дацзы долго не сводила с нее взгляда. Рин замерла, в ужасе от того, что императрица может сейчас же увести ее, о чем предупреждал Вайшра. Но еще слишком рано. Если Рин останется наедине с Дацзы, в лучшем случае она сумеет сжать кулаки и несколько раз дернуться в сторону императрицы.
Но Дацзы лишь улыбнулась, покачала головой и повернулась к столу.
– Нам многое нужно обсудить. Начнем?
– А что с девчонкой? – спросил Цзюнь. – Ее нужно поместить в камеру.
– Конечно. – Дацзы бросила в сторону Рин ядовитую улыбку. – Но мне нравится смотреть, как она потеет.
Следующие два часа стали самыми медленными в жизни Рин.
Удовлетворив любопытство, наместники снова сосредоточились на многочисленных проблемах в экономике, сельском хозяйстве и политике. Третья Опиумная война опустошила почти каждую провинцию. Солдаты Федерации разрушили все крупные города, которые занимали, подожгли обширные поля с зерновыми, стерли с лица земли целые деревни. Массы беженцев изменили численность населения по всей стране. Чтобы совладать с такой катастрофой, требовались усилия единого руководства, а совет из двенадцати наместников уж точно не был един.
– Обуздайте своих людей, – пробурчал наместник провинции Бык. – Пока мы ведем этот разговор, границы моей провинции пересекают тысячи человек, а разместить их негде.
– И что прикажете делать, поставить охрану на границе? – Голос наместника провинции Заяц был колючим и резким, и Рин вздрагивала каждый раз, когда он говорил. – Половина моей провинции затоплена, и у нас нет запасов провизии, чтобы пережить зиму.
– Как и у нас, – отозвался наместник провинции Бык. – Отправьте их в другое место, иначе у нас начнется голод.
– Мы могли бы принять некоторое количество беженцев из провинции Заяц, – предложил наместник провинции Собака. – Но они должны предъявить документы.
– Документы? – повторил наместник провинции Заяц. – Родные деревни этих людей сожжены, а вы просите документы? Ну да, конечно, когда дом начинает полыхать, первым делом человек хватает…
– Мы не можем принять всех. Моим подданным так же не хватает ресурсов, как и…
– Ваша провинция – степь да пустоши, места предостаточно.
– Места хватает, но еды маловато. И кто знает, что ваши люди принесут с собой через границу…
Рин с трудом верила, что этот совет, если его можно так назвать, и в самом деле управляет империей. Она знала, как часто наместники воюют друг с другом за ресурсы, торговые пути, а иногда и за лучших выпускников академии Синегарда. И знала, что трещины между ними будут расширяться, после Третьей Опиумной войны положение только усугубилось.
Но она и не предполагала, что все настолько плохо.
Наместники часами ругались и скандалили из-за таких пустяков, о которых и беспокоиться-то не стоило. А она стояла в уголке, потея под цепями, в ожидании, когда Дацзы ей займется.
Но императрица, похоже, не торопилась. Эриден был прав – она явно наслаждалась, играя с жертвой, прежде чем ее сожрать. С довольным лицом она сидела во главе стола. Время от времени поглядывала на Рин и подмигивала ей.
Что задумала Дацзы? Она ведь наверняка знает, что в конце концов опиум перестанет действовать. Почему она тянет время?
Неужели она хочет сражаться?
От беспокойства у Рин кружилась голова и бурчало в желудке. Но ей оставалось лишь стоять и ждать.
– А что насчет провинции Тигр? – спросил кто-то.
Все повернулись к пухлому мальчишке, положившему локти на стол. Юный наместник провинции Тигр ошеломленно и испуганно огляделся, дважды моргнул и оглянулся через плечо в поисках помощи.
Его отец погиб в Хурдалейне, и теперь провинцией правили генералы и советник, а значит, на самом деле власть в провинции принадлежала Цзюню.
– Мы внесли немалый вклад в войну, – сказал Цзюнь. – Много месяцев истекали кровью в Хурдалейне. Погибли тысячи. Нам нужно время, чтобы залечить раны.
– Да бросьте, Цзюнь. – Сидящий в дальнем конце комнаты высокий мужчина отхаркнул на стол комок мокроты. – В провинции Тигр полно пахотной земли. Можно и поделиться благами.
Рин поморщилась. Видимо, это новый наместник провинции Лошадь – генерал Чан Энь, он же Волчатина. Рин немало о нем рассказывали. Чан Энь когда-то был командиром дивизии, в начале Третьей опиумной войны он сбежал из мугенского лагеря для военнопленных и стал разбойником, а пока прежний наместник вместе со своей армией оборонял Хурдалейн, быстро завладел северной провинцией Лошадь.
