– Вы приговорили к смерти миллионы.
– Я пыталась вас спасти. Без меня война была бы в десять раз более жестокой!
– Без вас у нас по крайней мере был бы выбор!
– Не было у вас выбора. Думаешь, никанцы такие альтруисты? А если бы ты попросила жителей деревни пожертвовать своими домами, чтобы спасти тысячи других? Думаешь, они пошли бы тебе навстречу? Никанцы эгоистичны. Вся страна – одни эгоисты. Таковы люди. Провинции думают только о себе, не способны увидеть что-то большее, нежели собственные узкие интересы, и действовать совместно. Ты же слышала тех кретинов. Я не случайно позволила тебе наблюдать. С этими наместниками кашу не сваришь. Идиоты просто не слушают.
Под конец голос Дацзы дрогнул – едва заметно, всего на секунду, но Рин заметила.
И в эту секунду она увидела под фасадом холодной и уверенной в себе красоты подлинную Су Дацзы: не непобедимую императрицу, не вероломное чудовище, а женщину, оказавшуюся во главе страны, с которой не может справиться.
Она слаба, поняла Рин. Хочет контролировать наместников, но ничего не выходит.
Потому что, если бы Су Дацзы могла убедить наместников выполнять ее волю, она бы это сделала. Она избавилась бы от системы правления наместников и заменила бы их имперскими чиновниками. Но она оставила наместников, потому что не имела достаточно сил, чтобы их сместить. Она всего лишь одинокая женщина. Не способна подавить их армии. Ей остается лишь цепляться за власть с помощью остатков уважения, завоеванного во Второй опиумной войне.
Но Федерации больше нет, у наместников не осталось поводов для страха, и весьма вероятно, что провинции поймут – они не нуждаются в Дацзы.
Не похоже, чтобы Дацзы лгала. Скорее всего она говорит правду.
Но даже если и так – что это меняет?
Дацзы продала цыке Федерации. Из-за нее погиб Алтан. Только это имеет значение.
– Империя разваливается, – поспешно продолжила Дацзы. – Она слабеет, ты сама видела. Но что, если мы заставим наместников исполнять нашу волю? Только представь, чего ты могла бы добиться под моим командованием. – Она обняла щеку Рин ладонью и приблизила лицо почти вплотную. – Тебе еще многому нужно научиться, и я могу тебя научить.
Рин укусила бы Дацзы за пальцы, если бы могла шевельнуть головой.
– Вы ничему не можете меня научить.
– Не глупи. Я тебе нужна. Разве ты не чувствуешь, как тебя ко мне тянет? Это желание тебя поглощает. Разум тебе уже не принадлежит.
Рин вздрогнула.
– Я не… Вы не…
– Ты боишься закрыть глаза, – промурлыкала Дацзы. – Цепляешься за опиум, потому что только с его помощью можешь снова управлять собственным разумом. Каждую секунду ты борешься со своим богом. В каждое мгновение, когда ты не сжигаешь все вокруг, ты умираешь. Но я тебе помогу. – Голос Дацзы был таким нежным, таким мягким и ободряющим, что Рин страшно захотелось ей поверить. – Я верну разум в полное твое распоряжение.
– Я и так его контролирую, – прохрипела Рин.
– Ложь. Кто тебя научил? Алтан? Он и сам был не в себе. Думаешь, я не знаю, каково это? Когда мы в первый раз призвали богов, мне хотелось умереть. Как и всем нам. Мы думали, что сошли с ума. Хотели спрыгнуть с горы Тяньшань, чтобы покончить с этим.
– И что вы сделали? – не удержалась от вопроса Рин.
Дацзы прикоснулась ледяным пальцем к губам Рин.
– Сначала преданность. Потом ответы.
Она щелкнула пальцами.
И Рин внезапно снова обрела способность шевелиться и с легкостью дышать. Она обняла себя трясущимися руками.
– Больше у тебя никого нет, – сказала Дацзы. – Ты осталась последней спиркой. Алтан погиб. Вайшра понятия не имеет, через какие муки ты проходишь. Только я знаю, как тебе помочь.
Рин задумалась.
Она знала, что нельзя доверять Дацзы.
И все же…
Что лучше – служить тирану и объединить империю под властью диктатора, к чему страна всегда стремилась? Или свергнуть императрицу и попробовать установить демократию?
Нет, это вопрос политики, и Рин неинтересен ответ.
Ее интересует лишь собственное выживание. Алтан доверял императрице. И Алтан погиб. Она не совершит такую же ошибку.
Рин выбросила левую ногу. Грабли качнулись, попав прямо ей в руку – трава удерживала их слабее, чем боялась Рин. Она прыгнула вперед, взмахнув граблями по дуге.
Но атаковать Дацзы – все равно что драться с воздухом. Императрица уворачивалась без каких-либо усилий, так быстро перемещаясь по двору, что Рин едва могла за ней уследить.
– Ты считаешь это разумным? – спросила Дацзы, как будто совершенно не запыхавшись. – Ты просто девчонка, вооруженная палкой.
«Ты девчонка, вооруженная огнем», – сказал Феникс.
Наконец-то.
Рин крепко сжимала грабли и сосредоточилась на разгорающемся внутри пламени, собирала его в ладонях. И тут перед лицом блеснуло серебро, отскочив от кирпичной стены.
Иглы. Дацзы бросала иглы из рукавов, и похоже, запас был неисчерпаем. Огонь потух. Рин вращала перед собой граблями со всей возможной скоростью, сбивая иглы в воздухе.
– Ты слишком медлительна. Неуклюжа. – Дацзы пошла в атаку, вынудив Рин попятиться в поисках укрытия. – Дерешься так, словно никогда не воевала.
Рин изо всех сил пыталась не выронить тяжелые грабли. Она не могла сосредоточиться, чтобы вызвать огонь, тогда придется отвлечься от игл. Все чувства затуманились от паники. Если так будет продолжаться, постоянная оборона ее вымотает.
– А тебя никогда не мучило, что ты лишь бледное подражание Алтану? – нашептывала Дацзы.
Рин уперлась спиной в кирпичную стену. Больше бежать было некуда.
– Посмотри на меня.
Голос Дацзы вибрировал в воздухе, снова и снова отражался эхом в ушах.
Рин закрыла глаза. Нужно вызвать огонь, другого шанса не будет. Но рассудок ее покидал. Мир еще не вполне погрузился во тьму, но мерцал. Все вдруг стало слишком ярким, неверных цветов и форм, она не могла отличить траву от неба, руки от ног…
Голос Дацзы раздавался как будто отовсюду.
– Загляни мне в глаза.
Рин не помнила, как открыла глаза. Не помнила, был ли у нее хоть один шанс на сопротивление. Она лишь осознала, что смотрит в два желтых круга. Поначалу они были полностью золотистыми, а потом появились маленькие черные точки, они росли и росли, пока не захватили все поле зрения.
Мир погрузился во тьму. Стало так холодно. Где-то вдалеке раздавались вой и крики, гортанное бульканье, звучащее почти как слова, но разобрать их было невозможно.
Она оказалась в мире духов. Лицом к лицу с богиней, покровительницей Дацзы.
