Но не одна.
«Помоги мне, – взмолилась Рин. – Прошу тебя, помоги».
И бог ответил. Все вокруг затопила яркая и горячая волна. Пламя окружило Рин защитным коконом.
– Нюйва, старая карга, – заговорил Феникс.
Послышались раскаты женского голоса, звучащего гораздо ниже, чем голос Дацзы.
– А ты, как всегда, бесцеремонен.
Что это за существо? Рин напряглась в попытке разглядеть богиню, но пламя Феникса освещало лишь крохотный уголок мира духов.
– Ты никогда не осмеливался бросить мне вызов, – сказала Нюйва. – Я была здесь, когда вселенная вырвалась из тьмы. Я восстановила небеса, когда они треснули. Я дала жизнь человеку.
Что-то заворочалось в темноте.
Откуда-то выскочила голова змеи и впилась зубами в плечо Феникса. Тот завизжал и отдернул голову, пламя полыхнуло, но никому не причинило вреда. Рин ощутила боль бога так же остро, как будто змея укусила ее, словно два раскаленных докрасна клинка вонзились ей в лопатку.
– О чем ты мечтаешь? – заполнил голову Рин голос Дацзы. – Не об этом ли?
Мир снова изменился.
Яркие краски. Рин бежала по острову в платье, которого никогда прежде не носила, в ожерелье в виде полумесяца, которое видела только во сне, бежала к уже не существующей деревне, ныне лежащей грудой костей и праха. Бежала по пескам Спира пятидесятилетней давности, полного жизни, полного людей с темной кожей, как у нее, они махали ей и улыбались.
– Ты можешь это получить, – сказала Дацзы. – Ты получишь все, что пожелаешь.
Рин не сомневалась, что Дацзы способна оставить ее в этой иллюзии до самой смерти.
– Или ты хочешь этого?
Спир исчез. Мир снова почернел. Рин не видела ничего, кроме смутного силуэта. Но она знала, кому принадлежит эта высокая и худая фигура. Она не могла ее забыть. Воспоминания до сих пор пылали в голове – как она видела его в последний раз на пирсе. Но сейчас он шел ей навстречу. Рин смотрела на смерть Алтана в обратном порядке. Время обратилось. Она могла все вернуть, могла вернуть Алтана.
Это не просто сон. Слишком уж правдиво. Рин чувствовала тяжелую поступь Алтана, а когда прикоснулась к его лицу, оно было твердым, теплым и полным жизни.
– Просто расслабься, – прошептал он. – Не сопротивляйся.
– Но это больно…
– Больно, только когда сражаешься.
Его поцелуй сыграл роль толчка. Рин желала не этого – все это выглядело фальшивым. Он слишком крепко стискивал ее руки, слишком близко прижимал к своей груди, словно хотел сокрушить. Поцелуй отдавал кровью на вкус.
– Это не он.
Голос Чахана. Через долю секундуы Рин ощутила его присутствие в своем разуме – холодное, резкое и ослепительно белое, осколок льда, вспоровший мир духов. Никогда прежде она не испытывала такого облегчения при виде него.
– Это иллюзия. – Голос Чахана очистил рассудок, как холодный душ. – Соберись.
Иллюзия растворилась. Алтан растаял. Их было только трое, три души, привязанные к богам, застрявшие в первоначальной темноте.
– Кто это? – Голос Ньювы слился с голосом Дацзы. – Наймад? – Прозвенел смех. – Твой народ должен знать, что не стоит бросать мне вызов. Разве Сорган Шира ничему тебя не научила?
– Я тебя не боюсь, – сказал Чахан.
В материальном мире он был похож на скелет, такой хрупкий, что казался тенью человека. Но здесь излучал чистую силу. В его голосе звенела властность, Рин притягивало к нему. Чахан мог добраться до самого центра ее разума и вытащить любую мысль, когда-либо там присутствовавшую, с такой легкостью, словно листал книгу. И Рин ему позволила бы.
– Ты вернешься обратно, Нюйва, – повысил голос Чахан. – Вернешься в темноту. Этот мир тебе не принадлежит.
В ответ тьма зашипела. Рин приготовилась к неизбежной атаке. Но Чахан произнес заклинание на незнакомом языке, и слова оттолкнули Нюйву. Теперь Рин едва различала силуэт змеи.
Поле зрения затопил яркий свет. Рин выкинуло из мира духов назад, и она покачнулась, ощутив твердую почву под ногами.
Рядом стоял Чахан, согнувшись пополам и тяжело дыша.
С другой стороны двора Дацзы вытирала губы рукавом. И улыбалась. На ее зубах блестела кровь.
– Ты прекрасен, – сказала она. – А я-то думала, что кетрейды остались только в воспоминаниях.
– Назад, – прошептал Чахан в сторону Рин.
– Что ты собираешься…
– Беги, когда я скажу.
Чахан бросил на землю темный круглый предмет. Он покатился к Дацзы и замер у ее ног. Рин услышала слабый свист, а за ним последовал едкий и страшно знакомый запах.
Дацзы озадаченно опустила взгляд.
– Беги, – сказал Чахан, и они бросились бежать, а в Осеннем дворце взорвалась бомба Рамсы.
Вдогонку прогремела серия взрывов, которая вряд ли могла быть вызвана одной бомбой. Вокруг рушились здания, стена огня и обломков отделила их от любых преследователей.
– Рамса, – объяснил Чахан. – Он не срезает углы.
Чахан притянул Рин за низкую стену. Они пригнулись, заткнув уши руками, пока всего в нескольких метрах рухнуло последнее здание.
Рин вытерла пыль из глаз.
– Дацзы погибла?
– Человека вроде нее так просто не убить. – Чахан откашлялся и постучал по груди кулаком. – Вскоре она погонится за нами. Нам пора. Еще целый квартал впереди. Агаша нас ждет.
– А что насчет Вайшры?
Еще кашляя, Чахан поднялся.
– С ума сошла?
– Но он до сих пор там!
– И скорее всего, мертв. Сейчас зал совета уже наводнила гвардия Дацзы.
– Мы не знаем наверняка.
– И что, ты собираешься проверить? – Чахан схватил ее за плечо и пригвоздил к стене. – Послушай. Все кончено. Заговор провалился. Дацзы разделается с провинцией Дракон, и тогда мы проиграем. Вайшра тебя не защитит. Тебе нужно бежать.
– Куда? – спросила она. – И чем я займусь?
Что тебе посулил Вайшра? Тебя же просто используют.
Рин это знала. Всегда знала. Но может, она и хотела, чтобы ее использовали. Может, кто-то должен говорить ей, когда и с кем драться. Кто-то должен отдавать ей приказы и ставить цели.
Вайшра был первым человеком за долгое время, кто дал ей почувствовать себя достаточно нормальной, чтобы увидеть цель в жизни. И если он здесь погиб, это ее вина.
– Рехнулась? – рявкнул Чахан. – Если хочешь жить, ты должна спрятаться.
– Вот ты и прячься. А я буду сражаться. – Рин выдернула руки из его хватки и оттолкнула Чахана. Она сделала это с большей силой, чем намеревалась, забыв, что он так слаб. Он пошатнулся, споткнулся о камень и рухнул.
