– Ты и понятия не имеешь, какова степень твоего невежества. – Тсевери посмотрела на него с жалостью. – Как я вижу, вы связали друг друга якорем. Это больно?
Рин не понимала, что это значит, но заметила, как Дацзы вздрогнула.
– Не удивляйся, – сказала Тсевери. – Это же очевидно. Я вижу исходящее от вас сияние. Вы думаете, это делает вас сильнее, но на самом деле уничтожит.
– Ты понятия не имеешь, о чем толкуешь, – огрызнулся Цзян.
– Разве? – Тсевери наклонила голову. – Тогда послушай мое пророчество. Ваша связь оборвется. Вы уничтожите друг друга. Один умрет, один будет править, а третий уснет навеки.
– Невозможно, – фыркнула Дацзы. – Ни один из нас не умрет, пока живы остальные.
– Это ты так думаешь.
– Хватит, – отрезал Рига. Рин поразилась, что даже его голос звучит как голос Нэчжи. – Мы не для этого пришли.
– Вы пришли, чтобы начать ненужную вам войну. И решили отбросить мои предупреждения. – Тсевери взяла Цзяна за руку. – Цзыя. Прошу тебя. Не поступай так со мной.
Цзян отвел взгляд.
Дацзы зевнула и прикрыла рот тыльной стороной белой ладони.
– Можно все уладить, – сказала она. – Так будет проще. Никто не пострадает. Или будет война.
Калаган нацелила на нее копье.
– Не забывайся, девчонка.
В воздухе начало потрескивать электричество. Даже в чужих воспоминаниях Рин ощутила, как изменилась сама пустыня. Границы материального мира истончились, угрожая порваться и выпустить наружу мир духов.
С Цзяном что-то произошло.
Его тень на ярком песке скукожилась, ее контуры уже не напоминали Цзяна, а превратились в нечто чудовищное – мириад злобных тварей всех размеров и форм, они двигались все быстрее и быстрее, словно отчаянно рвались на свободу.
Чудовища населяли и самого Цзяна. Рин видела их – тени пузырились под кожей, жуткие пятна черноты стремились выбраться наружу.
Тсевери выкрикнула что-то на своем языке – мольбу или заклинание, но явно от чистого отчаяния.
Дацзы засмеялась.
– Нет! – крикнула Рин, но Цзян ее не слышал, да и не мог, ведь все это уже произошло.
Она могла лишь беспомощно наблюдать, как Цзян воткнул руку в грудь Тсевери и выдернул еще бьющееся сердце.
Калаган завопила.
– Достаточно, – сказала теперешняя Сорган Шира, и напоследок Рин увидела, как Дацзы швырнула в кетрейдов иглы, Цзян и его чудовища набросились на Сорган Ширу, а Рига бесстрастно смотрел на резню, все с тем же мудрым и понимающим выражением лица, блаженно раскинув руки, словно благословлял кровопролитие.
– Мы отдали никанцам ключи к небесам, а они украли нашу землю и убили мою дочь.
Голос Сорган Ширы был ровным и равнодушным, словно она просто пересказывала интересную байку и уже так настрадалась, что больше не чувствовала боли.
Рин опустилась на четвереньки, тяжело дыша. Она никак не могла изгнать из головы образ Цзяна. Ее наставник хихикал, обагрив руки кровью.
– Удивлена? – спросила Сорган Шира.
– Но я же его знала… – прошептала Рин. – Я знаю, какой он, он же другой…
– Откуда тебе знать, каков Страж? – усмехнулась Сорган Шира. – Ты когда-нибудь расспрашивала его о прошлом? Имеешь хоть какое-то представление об этом?
Хуже всего то, что это было похоже на правду, чудовищную и горькую, которая обрушилась на Рин. Теперь она разгадала тайну Цзяна, поняла, почему он сбежал, почему скрылся в Чулуу-Корихе.
Наверное, он начал вспоминать.
Человек, с которым она познакомилась в Синегарде, был лишь тенью прежнего – жалкой, дружелюбной тенью подавленной личности. Он не притворялся. Рин была в этом уверена. Никто не сумел бы притворяться так хорошо.
Он просто не знал. Печать стерла его воспоминания, как однажды сотрет и воспоминания Рин, скроет их за построенной в разуме стеной.
Не лучше ли ему оставаться в своей каменной темнице, балансируя между амнезией и здравым рассудком?
– Теперь ты поняла. И знаешь, почему мы решили от вас избавиться.
Сорган Шира кивнула Бектеру.
Немой приказ громко прозвенел в голове у Рин: «Убей их».
– Стойте! – Рин с трудом поднялась на ноги. – Пожалуйста, не нужно…
– Я не собираюсь выслушивать твои мольбы, девочка.
– Это не мольба, я хочу кое-что предложить взамен, – поспешила ответить Рин. – У нас общий враг. Ты хочешь смерти Дацзы. Хочешь отомстить. Верно? Я тоже. Убьешь нас, и потеряешь союзников.
Сорган Шира презрительно фыркнула.
– Мы и сами способны убить Гадюку, и с легкостью.
– Неправда. Иначе она уже была бы мертва. Вы ее боитесь. – Произнося эти слова, Рин лихорадочно соображала, на ходу придумывая аргументы. – За двадцать лет вы даже не осмелились двинуться на север, не попытались вернуть захваченные земли. Почему? Потому что знаете – Гадюка вас погубит. Вы уже проигрывали битву с ней. И больше не смеете сунуться.
Сорган Шира прищурилась, но промолчала. Грудь Рин наполнилась отчаянной надеждой. Если ее слова разозлили кетрейдов, значит, она недалека от истины. И есть шанс их убедить.
– Но ты видела, на что я способна, – продолжила она. – И знаешь, что я могу ее побороть, как настоящая спирка. Я уже с ней сражалась. Освободи меня, и я выиграю вашу битву.
Сорган Шира задала Чахану вопрос на своем языке. Они некоторое время переговаривались. Голос Чахана звучал нерешительно и робко, Сорган Ширы – резко и зло. Оба покосились на замершего в тревоге Катая.
– Она это сделает, – наконец сказал Чахан по-никански. – У нее нет выбора.
– Что именно я сделаю? – спросила Рин.
Не обращая на нее внимания, они продолжили пререкаться.
– Оно того не стоит, – вмешался Бектер. – Сама знаешь, мама. Спирцы сходят с ума быстрее остальных.
Чахан покачал головой.
– Только не она. У нее с головой все в порядке.
– Не бывает спирцев, у которых все в порядке с головой, – возразил Бектер.
– Она это преодолела, – напирал Чахан. – Слезла с опиума. Не прикасалась к нему уже много месяцев.
– Взрослая спирка, и не курит опиум? – Сорган Шира наклонила голову. – Тогда она будет первой.
– Да и все равно, – сказал Бектер. – Ее приберет Феникс. Так всегда происходит. Лучше убить ее сразу…
Чахан перебил его, обратившись к своей тетке:
– Я видел самые худшие ее моменты. Если бы Феникс мог ее забрать, это уже произошло бы.
– Он лжет, – рявкнул Бектер. – Взгляни на него, как он жалок, даже сейчас их защищает…
