Рядом с ним переминается с ноги на ногу косоглазый щуплый китаец, второй инженер. Он попал ко мне одновременно вместе с ломбардцем. Оба оказались в руках берберских пиратов, потом по наследству достались моим рыбачкам из Гуттена. Та еще история. Кстати, Фен довольно неплохо знает русский язык, нахватался от пленных русичей. Но это его знание мы пока никому являть не будем.
Кто там дальше? Конечно же, капитан моей дружины Отто фон Штирлиц. Не надо удивляться, именно так его и зовут. Сам охренел, когда узнал. В свое время этот громадный щваб с изуродованной мордой лишился рыцарского сана из-за финансовой нужды. У дойчей с этим свои заморочки, не подтвердил свою состоятельность – давай, до свиданья. Так вот, он недолго горевал и подался на заработки в наемники, тоже обычное дело по нынешним временам. И прибился ко мне со своими куливринерами около Нанси. С тех пор служит, как цепной пес: верой и правдой. А в битве при Гинегате, во время атаки города Теруана, фактически спас меня, где и получил булавой, став похожим на бульдога. За что и был приближен.
Следующий – мэтр Пелегрини. Артиллерист от Бога, старый соратник, еще со времен моего наемничества. Эх, как сейчас помню... Славные были времена. Старик уже, но еще крепок, держится. Взял я его с собой не зря, есть задумка одна. Но об этом позже.
Пятый – Рагнар Рыжий Торвальдсен – собственно, капитан нашей экспедиции. Рыжий как огонь, коренастый и кряжистый как дуб здоровяк. Из вассальных Фебусу мурман. Авторитетом у своих пользуется безоговорочным, моряк каких еще поискать надо.
О Логане уже упоминал, а вот этот тучный гигант в рясе монаха-доминиканца, наш капеллан. Старый знакомый, служил в свое время в моей кампании арбалетчиком, а потом принял постриг. Да, так бывает. Добрый служака был, да и сейчас не изменился. Хитрый как змей, прижимистый как шотландец, но умен, ничего не скажешь. И очень полезен. Пару лет назад наши пути опять пересеклись, и я забрал его к себе, так как место походного священника оказалось вакантным. Признаюсь, долго раздумывал, брать с собой падре Эухенио или не брать, все-таки он верный сын матери нашей католической церкви, а значит ее глаза и уши, к тому же, неизвестно как православные священники отнесутся к католическому пастырю, но потом решил рискнуть. Негоже народ оставлять без духовного окормления в походе, опять же, ежели заподозрю в чем, просто вернусь без падре. Не я такой, а жизнь такая.
Планировал взять с собой Самуила, но потом передумал. Хрен его знает, как на Руси к евреям относятся, а медикуса хрен перепутаешь, рожа самая иудейская. Поэтому поехал Август Рихтер, его лучший ученик.
Из оруженосцев со мной только Луиджи. Его брат, к сожалению, так и не оправился после того, как получил арбалетный болт в спину от стражников инквизиции. Точнее, стал непригоден к строевой. Поэтому остался дома.
Есть еще людишки из числа специалистов в разном ремесленном деле, но они в круг ближников не входят, так что будут харчеваться с командой.
Я не спеша устроился на своем кресле и бросил:
- Чего мнетесь? Особое приглашение надо?
Не понадобилось, соратники дружно ринулись за стол. Быстро пробормотали молитву и забрякали приборами. Падре Эугенио зашарил взглядом по сервированным блюдам, тоскливо вздохнул, но промолчал и принялся уныло хлебать уху.
Я про себя улыбнулся и кивнул Себастьяну. Кок тут же мотнулся на камбуз и поставил перед монахом тарелку с доброй горкой тушеного мяса. Великим любителем оказался наш падре до тушенки. Только бы ей и питался. Прямо настоящий маньяк.
Да-да, не удивляйтесь. Есть у нас на борту самая настоящая тушенка. Свиная и говяжья. В жестяных банках весом примерно по одному мару. То есть, где-то по четыре с половиной килограмма каждая. Откуда взялась? Я заново изобрел от нечего делать. Автоклав кузнецы соорудили за неделю, не бог весть какая задача оказалась. С металлом для банок – гораздо сложнее, пришлось строить пресс на водном приводе, а потом доклепывать и лудить оловом каждый лист вручную, но, в итоге, все-таки справились. Жесть получилась толстая, хотя и пригодная для задумки. Потом я долго экспериментировал с рецептурой и конце концов добился почти такого же вкуса, как у знаменитой советской тушенки. Правда, ни о каком массовом производстве даже речи не может идти, так как затея обошлась просто в сумасшедшие деньги.
- Сир, – Тук ревниво стрельнул глазами на падре Эухенио. – Ничего не пойму. Мы уже полдня стоим у берега и никого. Мальчишка не в счет. У нас давно бы нарисовался какой-нибудь барон со своими людьми, с требованием мзды за стоянку.
Рагнар гулко кашлянул и посмотрел на меня. Я кивнул в ответ, давая разрешение говорить.
- Я сам в этих местах никогда не был, – начал мурман. – Но знаю, что здесь можно несколько дней идти, но так никого и не встретить.
- Интересно, – монах аккуратно вытер губы грязным платком. – Насколько велика эта страна?
- Вы даже представить себе не можете, насколько она велика, – я усмехнулся. – На ее территории поместятся все страны Европы, и еще останется место.
- А как здесь относятся к матери нашей католической церкви? – задал очередной вопрос священник.
- Точно так же, как матерь наша католическая церковь относится к другим ветвям христианства, падре Эухенио, – спокойно ответил я. – То есть, нетерпимо. А посему, рекомендую вам вести себя...
Но недоговорил, потому что с клотика завопил один из наблюдателей.
- Наблюдаю сильный дым! Там, далеко...
- Что горит?
- Не ведаю, сир... – после недолгой паузы отозвался моряк. – Точно не видно...
- Сир, дозвольте, я гляну, – с готовностью вызвался Луиджи.
- Держи, – я протянул ему подзорную трубу.
- Я мигом! – на бегу бросил паж и ловко, как настоящая обезьяна, принялся взбираться по вантам.
- Может лес? – предположил Фиораванти. – Тут его столько, что...
- Где-то в той стороне должно быть поселение и монастырь, – неуверенно высказался Рагнар.
Я задумался. Где находится Николо-Корельская обитель, я знаю весьма и весьма приблизительно. Фебус объяснил, что она расположена в устье Двины, а вот где точно, он и сам не знал. Так что может горит и монастырь, тем более, что он, скорее всего, деревянный. И как раз, этим и может объясняться довольно странное отсутствие местных.
- Сир! – завопил паж с клотика. – Несколько дымов, причем в одном месте, поэтому сливаются в один. Это не лес, точно! Не очень далеко, где-то с лигу
[5], может немного дальше!
- Этого еще не хватало... – буркнул я.
Если предположить, что горит монастырь или поселение при нем, то кто его поджег? Или самовозгорание? Франциск говорил, что норвеги в свое время спалили обитель, но это случилось несколько десятков лет назад. А если и сейчас его кто-то осаждает? В устье несколько рукавов, так что вполне могли супостаты проскочить мимо нас. Или вообще пешим порядком пришли. Ну и что делать? И как не помочь, своим-то, православным. В любом случае, мы на судах, да с орудиями, будем в сравнительной безопасности. Если что, отобьемся. Не ждать же здесь до морковкиного заговенья.
