- Давно пора было Ленку от двора удалять, – продолжила Федора. – Взрослеет сучка, плоть от плоти матери своей. Такая же сволочная и мурая. Понимала, что государь души в ней не чает и придумала нянькой своей прикрыться. А ту небось уже давно на тот свет отправили. Да и мамаша евоная, тварь греческая, никак угомониться не может. Подметные письма рассылает, мол подсунули государю безродную девку, и дитя подменили латинянином. А как в возраст войдет, всю Русь перекрестят. Бредятина, а на народишко действует. Да и сторонников ее еще немало при дворе осталось. Старица бдит, вовремя крамолу изводит, но до всех добраться не может. Так я доберусь! Пришло времечко!
Феодора потрясла крепко сжатым кулачком.
- Верю... – я погладил ее по голове. – Ладно, мне ко двору пора, так что давай быстро обговорим, чем тебе помочь надобно.
После разговора с дочерью, я позаботился о режиме секретности, дабы сохранить тайну Федоры, а потом отправился переодеваться для присутствия на боярской Думе. Да, черт побрал бы это Средневековье, для каждого случая переоблачаться приходится. Иначе невместно. И Русь тому не исключение.
Быстро переоделся в парадный вариант, прихватил посох и оружье не забыл, все по честь по чести: саблю, кинжал, засапожник и даже пистоли сунул за кушак. Не помешают, государевы палаты еще то змеиное кубло, чего хочешь может случится. А потом в сопровождении эскорта из оруженосцев и десятка дружинников отправился решать государственные дела.
Заседание еще не началось, государь запаздывал и все тусовались в предбаннике, просторной комнате перед тронным залом
Состав Думы почти не изменился с моего первого визита. Все те же лица, только Старица добавился, да еще воевода князь Холмский, который в прошлый раз отсутствовал, воевал кого-то.
Все бояре со мной раскланялись: те что помладше, с которыми я дело уже имел, более дружелюбно, те что постарше, более сухо, с оттенком чванливости, но едва заметным. Чай не дураки, открыто на зятя самого государя рычать.
Но первым подошел именно Холмский.
- Здрав буди, князь, – приветливо протрубил своим зычным голосищем воевода. – Слыхал я, знатно ты гостей незваных угостил в своей вотчине.
- И тебе, княже, здравствовать, – не чинясь, без гонора, ответил я. – Было дело такое. Встретил и приветил, вот только проводить не довелось.
- Ярославский грит, добрая сеча была! – князь одобрительно покивал. – И твои ратники, те что фряжскому строю обучены, справно бились. Покажешь? Я уж всяких разных повидал, но все больше вражьих, в бою. А тут будет любопытно глянуть, как говоритца, изнутри, с толком да расстановкой.
- Отчего не показать, – я улыбнулся. – Через седмицу прибудут, устрою специально для тебя учение, чтобы показали все что умеют.
Воевода мне понравился. Эдакий суровый с виду мужик, но приятный в общении, открытый. Голос как у дьякона из церковного хора, борода холеная, морда кирпичом, красная, да и сам немаленький. Тоже при сабле и булаве, видимо знаке своем воеводском.
Мы с ним вполне по-дружески поболтали и разошлись с обещанием погостить друг у друга. Старица ко мне не подходил, но знаком дал понять, что обязательно увидимся позже.
А потом появился сухенький старец с посохом, грюкнул им об пол и пригласил всех в тронный зал.
Иван Васильевич, который третий, великий князь всея Руси, уже сидел на троне – покрытом резной костью и золотыми пластинами массивном величественном сооружении. В царском облачении, то есть в бармах, при большом наперстном кресте, едва не на всю грудь размером, при державе с посохом и в шапке Мономаховой. Которая, как я уже говорил, совсем не похожа на ту, что дошла до наших дней. Рядом с ним, как соправитель, сидел Иван Молодой, тоже в парадном облачении, но не таком пышном. И на кресле попроще.
бармы — широкое оплечье или широкий воротник с нашитыми на него изображениями религиозного характера и драгоценными камнями, надеваемый поверх парадного платья; часть парадной княжеской одежды, а к концу XV века — великокняжеской, потом царская регалия. Древнерусский аналог византийского лора — детали парадного императорского облачения.
Устало хмурясь, великий князь дал знак рассаживаться. Я уже знал, что бояре сидят по лавкам по обе стороны от государя, согласно своего родства, заслуг и благоволения государя, строго по своим местам, за которые готовы друг другу рвать глотку. Поэтому слегка помедлил, ожидая куда определят меня. Но особо не переживал. Куда-то да определят. Хочется надеяться, что не с самого краю. А вообще, плевать. Сам факт того, что латинянина допустили в святая святых, уже беспрецедентный факт и великая милость.
Но ждать почти не пришлось, тот же старец, с поклоном отвел меня к отдельному креслу, по левую сторону от трона, но чуть поодаль, не так близко, как сидел Иван Молодой.
«Эвона как... – подивился я про себя. – Это уже вовсе милость из милостей. Что бородатые волком смотрите? Плевал я на вас с высокой колокольни. То ли ще будет...»
Иван сам прочитал молитву, бояре в унисон ее повторили, а потом дружно закрестились. И на меня не забывали зыркать, мол, а ты, фрязин, что делать будешь? Я хотел из хулиганства тоже осенить себя крестным знамением, но на латинский манер, но передумал и воздержался. С такими вещами не шутят. Живо можно все милости растерять, да врагов смертных нажить.
Очень неожиданно, я оказался в самом центре внимания на Думе. Для начала, великий князь приказал рассказать, как получилось с ганзейцами. Пришлось ответствовать. Сухо описал битву на море, а потом и сухопутное сражение. Особенно не расписывал, потому что, как в первом случае, как и во втором, со мной были русичи, так что успели в подробностях уже доложить по инстанции. Отдельно доложил, тоже вкратце, что будет предпринято в ответ со стороны Наварры. А вот планам ганзейцев, уделил гораздо больше внимания.
- У нас с данцами договор... – заметил Иван. – Думаешь, осмелятся нарушить? Пока подобного замечено не было. Хотя да, купцам стеснение уже начали чинить.
- Не думаю, что король пойдет войной на Русь, – я отрицательно покачал головой. – Ганза в Дании уже не так сильна, чтобы заставить его. Но лично он у торгашей в долгах по самые уши, так что озаботиться все равно не мешает.
- Литовское княжество может поддержать... – подсказал боярин Щеня. – Они его и так склоняют. Али к ливонцам склонится.
Обговаривали вопрос не особо долго и приговорили для упреждения послать посольство к королю, с намеком, мол, что все знаем.
К моему удивлению, бояре оказались очень толковыми советчиками. Никакого сумбура и перетягивания одеяла на себя. Все с толком и по делу.
Дальше пришлось ответствовать о торговых делах, верней о производственных. Я доложил о том, что уже сделано и что планирую сделать. А заодно, поставил вопрос о людском ресурсе.
Бояре погомонили и порешали отправлять мне кандальников со всей Руси. И заодно указать местным властям не чинить препонов, ежели людишки соберутся переселяться.
