Пораженная графиня обернулась.
– О, милорд! Милорд! Ваш брат… он мертв!
– Мертв? Этого не может быть. – Салюсер посмотрел на своих солдат, словно один из них мог помочь ему решить эту загадку. – Что значит – мертв?
– В часовне, в особняке Далло. Его там нашли. Вашего брата ударили клинком и перерезали ему горло – весь двор об этом говорит. – Она подняла руки, словно пытаясь защитить себя. – Буревестники пронесли его тело по городу, а потом подожгли доки. Они нападают на всех, кто носит знак Короля-Рыбака – многие уже мертвы. О, Господь всемогущий, ты наказываешь нас, наказываешь!..
– Вы сообщили нам вашу новость, графиня, – сказала королева, и ее голос был мрачным, как сама Судьба. – Благодарю вас. А теперь самое время вам немного помолчать.
– Но как такое могло случиться? – спросил Салюсер, и Джеса подумала, что он искренне удивлен. – Как это произошло?
– Вы задали не тот вопрос, – сказала Мириамель, поднимаясь со стула. – Сейчас мы должны решить, как нам подготовиться.
– Подготовиться?..
Королева Мириамель взяла нюхательную соль у вернувшейся в комнату горничной, расправила широкие юбки, присела рядом с герцогиней и поднесла флакон к носу герцогини, та закашлялась, застонала, и ее веки затрепетали.
– Да, герцог, – сказала королева, помогая Кантии сесть. – Приготовиться к приближающейся буре. В противном случае она унесет нас за собой.
Часть третья
Укус зимы
Слушайте барабаны!
Слушайте барабаны!
Зверь или брат, но я должен с тобой покончить.
Моя королева сказала. Ее слова – это мои мысли.
Зверь или брат – все едино.
Без моей королевы у меня нет глаз, нет рук, нет ног,
Нет души.
Какая польза от слепого солдата?
Какая польза от призрака, лишенного конечностей?
Слушайте барабаны!
Слушайте барабаны!
Я должен сражаться с тобой, будь ты зверь или брат,
Брат или зверь,
Или предать самого себя
И уйти безымянным в длинную тень.
Зинузо из Квейверинг-рич
Глава 37
Змеи на тропе
Похоже, шаман Рузванг оказался искусным целителем, лихорадка сержанта почти прошла, хотя Левиас оставался ужасающе слабым, и рана открылась, когда Порто посадил его на ослика, чтобы перевезти в другое место. Однако теперь его кровь и рана не пахли так отвратительно, как в первые дни, и это позволило Порто легче переносить фантомные воспоминания об умершем друге Эндри, которого он много лет назад спасти не сумел.
Осел снова остановился, с недоверием глядя на кривую палку, лежавшую перед ним.
– Будь ты проклят, глупый зверь! – возмутился Порто. – Это не змея! Это кусок дерева.
Гилдренг посмотрел на палку и фыркнул, выражая несогласие.
Порто вздохнул, пристроил Левиаса поудобнее и слез с ослика. Его длинные ноги почти касались земли, когда они ехали, поэтому старый рыцарь с легкостью соскользнул с его спины, поднял палку и отбросил ее в густые заросли.
– Ну вот, палки больше нет. Теперь ты доволен?
Осел показал ему зубы и фыркнул – очевидно, счастье оставалось для него недостижимым, но пока он согласился на отсутствие палок. Порто неловко взобрался на спину Гилдренга и придвинулся поближе к сержанту, чтобы его поддерживать.
– Ты кладешь слишком много соли в хлеб, бабушка, – пробормотал его раненый друг.
– Я знаю, – ответил Порто. – Ты мне уже говорил.
– Я проголодался, бабушка, – сказал Левиас. – Поспеши.
– Мы и так спешим.
Они ехали уже три дня после судьбоносной встречи с шаманом. Гилдренг оказался не самой удачной заменой красивой лошади, которую Порто получил от Пасеваллеса. Старый рыцарь потерял ее у Кровавого озера, но своенравное животное было несравнимо лучше, чем пешее путешествие с таким крупным спутником, как Левиас, неспособным даже стоять, не говоря уже о том, чтобы идти.
«Я буду помнить твою доброту, Рузванг, – обещал Порто. – И, если появится возможность тебе за нее отплатить, я это сделаю, клянусь моим Богом и своей семейной честью».
Местность вокруг границ Эркинланда была холмистой, временами встречались участки леса, рощи буков и дубов, и совсем мало дичи, но по дороге они несколько раз выходили к ручьям с чистой проточной водой – каждый солдат знает, что к ним следует относиться, как к дарам богов, и принимать с благодарностью. Порто давал Левиасу напиться от души, старался держать в чистоте его рану, как велел Рузванг, а когда они останавливались, привязывал осла так, чтобы тот мог добраться до травы. У них с Левиасом было совсем мало еды, Порто не хотел оставлять сержанта одного, чтобы отправиться на поиски пищи, но разжевывал маленькие кусочки вяленого мяса, которое оставил им шаман, чтобы раненый мог их проглотить.
«Он становится сильнее, – сказал себе Порто. – Все не так, как с Эндри. И, если это будет зависеть от меня, он не умрет».
И все же то, что Левиас чуть-чуть вышел из тени смерти, не могло прогнать темные мысли Порто. Он и остальные защитники принца попали в засаду, и их почти полностью перебили тритинги, в чем не было его вины, однако он не сумел справиться с заданием, которое ему дал тролль Бинабик: отыскать графа Эолейра и освободить его из лап разбойников. На самом деле, если Рузванг не ошибся и графа Эолейра продали новому вождю тритингов, шану Унверу, то единственное, чего добились они с Левиасом, – так это потеряли своих лошадей.
«Лорд Пасеваллес будет недоволен, – подумал Порто. – Во всяком случае, на его месте я бы рассердился. Столько золота – и превосходная лошадь!»
И, словно для того, чтобы подчеркнуть разницу между его прежним скакуном и нынешним, осел Гилдренг внезапно остановился посреди долины и отказался двигаться дальше. Их окружали могучие дубы, изогнутые ветви которых почти скрывали полуденное небо, и сначала Порто подумал, что осел услышал какого-то крупного зверя. Он обнажил меч и некоторое время молча сидел, но потом решил, что это просто очередное проявление дурного характера Гилдренга, и ударил пятками по костлявым бокам.
– Ну, давай вперед, вперед! – Слова из его детства пришли незваными, иногда так его отец говорил кривым гвоздям и непокорным инструментам. – Клянусь всеми святыми, неужели Бог создал тебя только для того, чтобы мне насолить?
Ослик фыркнул, сделал несколько шагов вперед и снова остановился. Порто спешился, потянул за уздечку и попытался заставить животное сдвинуться с места, но Гилдренг только отклонялся назад, отчаянно упираясь копытами в землю и отвернув голову в сторону, словно уловил запах чего-то отвратительного.
