Саймон вдруг понял, что у него голова идет кругом.
– Я не думаю, что понимаю тебя – ты хочешь сказать, что за всем стоит кто-то из тритингов? Мне казалось, нашим врагом является королева норнов.
Тиамак нахмурился.
– Она – наш самый страшный враг, тут нет никаких сомнений. Я должен подумать, ваше величество – записать все, чтобы иметь возможность оценить общую ситуацию. Я не знаю, как бессмертные могут незаметно для всех устроить для нас неприятности в Наббане, но остальное вполне им по силам – в особенности если они получают помощь от… от кого-то из наших.
– От кого-то из наших? – Саймон не понял, что сказал Тиамак. – Ты имеешь в виду тритингов? Или предполагаешь, что враг находится ближе? Мы знаем, что Эрнистир не заслуживает доверия, но… – Он посмотрел на Ниала и Рону. – Я имею в виду свинью Хью, конечно, а не добрых людей – таких, как вы.
Граф Ниал отмахнулся от его извинений.
– Пожалуйста, ваше величество. Я и сам ужасно разгневан тем, что творит Хью, поэтому только общая нужда и более серьезная опасность заставляют меня оставаться здесь. В противном случае я бы отправился в Эрнисдарк сегодня и обвинил Хью в преступлениях, которые он совершил.
– Нет, ты бы так не поступил, – заявила Рона. – В таком случае они бы просто тебя убили, а потом умерла бы я.
– Пожалуйста, прекратите, все, – взмахнул руками Саймон. – Никто никуда не поедет. Нам нужно о многом подумать, но еще больше требуется сделать. С помощью наших союзников или без них мы должны подготовиться к вторжению норнов в Эркинланд. Нам необходимо знать, где они сейчас находятся и что замышляют. Капитан Закиель, теперь ваша очередь. Расскажите нам, каких разведчиков мы можем послать, какие новости получены из Наглимунда, Леймунда и других северных пограничных крепостей.
Но, хотя Саймон очень хотел услышать новости от сэра Закиеля, на него обрушились собственные воспоминания о норнах и об их белых нечеловеческих лицах, которые преследовали его во сне столько лет.
«Мои худшие сны становятся реальностью. Нет, не худшие, – напомнил он себе и сотворил Знак Дерева, чтобы отвести злую судьбу. – Мири и Морган все еще живы. Они вернутся ко мне».
Пасеваллесу пришлось напрячься изо всех сил, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, когда он попрощался с королем и остальными и покинул тронный зал. Ему казалось, что мощный пульсирующий огонь пылает у него на спине, мозг кипит, и он с трудом скрывал дрожь в руках.
«Сопротивляйся гневу, – говорил он себе. – Гнев тебе не поможет». Ему ужасно хотелось иметь ясность взгляда сверху, божественного взора. Его обуревали ярость и страх из-за слов Тиамака – маленький человечек слишком близко подошел к истине. Вранн практически сказал королю и остальным аристократам, что кто-то из обитателей Хейхолта помогает врагам.
Некоторое время Пасеваллес шел по крепостным стенам, делая вид, что проверяет бастионы, но даже это место, дающее хороший обзор, не могло прогнать беспокойные, мрачные мысли. Он был так близок к победе – так близок! Однако каждый час, приближавший его к цели, также делал его положение более уязвимым. Неудача в одном из звеньев цепи – и его роль станет понятна всем. Наказание его не пугало, но сама идея поражения, мысль о несостоявшейся мести, горела в его душе так сильно, что ему хотелось кричать. Он спустился со стен и направился в свои покои канцлера.
Но, когда он к ним приближался, к нему подбежал паж, чтобы предупредить, что его ждет отец Боэз. Пасеваллес тут же развернулся и зашагал в противоположном направлении, к своей резиденции, он не хотел иметь со священником ничего общего. С тех пор как Боэз заменил Джервиса, упорный священник стал проявлять интерес даже к самым мелким проблемам и задавал неприятных вопросов больше, чем ног у сороконожки.
Однако все мысли Пасеваллеса сейчас занимал Тиамак. Если бы маленького человечка не связывали такие близкие отношения с королем, его давно можно было убрать, впрочем, существовало слишком много препятствий, не последним из которых являлась осторожность вранна. Пасеваллес подумал, не станет ли леди Телия более простой целью, но не смог убедить себя, что ее смерть принесет больше пользы, чем вреда. Овдовевшему Тиамаку будет совсем нечего терять, и он приложит еще больше усилий, чтобы отыскать предателя, в существовании которого уже почти не сомневался.
Пасеваллес даже рассматривал вариант просто отправиться к ним в спальню однажды ночью и убрать обоих с игровой доски раз и навсегда, но он знал, что в нем говорит разочарование. Он не для того зашел так далеко, чтобы потерпеть поражение из-за очевидных ошибок. Два десятилетия он потратил на то, чтобы стать незаменимым и полностью заслужить доверие короля и королевы.
Пока он шел к своим покоям, Пасеваллес на лестничной площадке натолкнулся на молодую горничную. Рядом с ней стояла большая корзина с бельем, и она опиралась руками в колени, переводя дыхание. Увидев Пасеваллеса, она покраснела еще сильнее, выпрямилась и сделала неуклюжий реверанс.
– О, милорд! Простите меня!
– Тебе нехорошо, дорогая?
– Нет. Просто корзинка очень тяжелая. Я остановилась, чтобы немного отдохнуть. – Она схватилась за ручки и начала поднимать корзину.
– Остановись, юная леди, ты себе навредишь. – Он немного помедлил, раздумывая. Все, кто проходили мимо него по лестнице, уже давно исчезли из виду, поблизости никого не осталось. – Я могу предложить тебе сделку. Но сначала скажи, как тебя зовут?
– Табата, милорд, рада вам помочь, – сказала она и сделала еще один реверанс, на этот раз более уверенно.
Ее лицо было круглым, но хорошеньким под краской румянца.
– Ну, Табата, вот мое предложение. Мне нужна твоя помощь для того, чтобы кое-что сделать наверху. И, если ты мне поможешь, я отнесу твою тяжелую корзинку, куда тебе требуется.
– Нет, милорд, я не могу вам позволить!
– Конечно можешь. Услуга за услугу – это честно, не так ли?
Она посмотрела на него с некоторой опаской.
– Но какая помощь может вам потребоваться от такой, как я?
– Ничего сложного, моя дорогая. Возможно, это даже покажется тебе приятным разнообразием в твоей обычной работе – ты ведь много работаешь, верно?
– О, да, хотя мне не следует так говорить. Старшая горничная иногда дает нам очень много работы, в особенности когда погода становится такой жаркой, как сейчас. – Она убрала локон с влажного лба.
– Тогда оставь белье здесь и пойдем со мной. Нет, сначала я должен быстро кое-что сделать. Отправляйся на верхний этаж и жди меня там. Давай, дитя, поторопись. Я занятой человек и не могу тратить на разговоры целый день.
Табата выглядела смущенной, но пошла вверх по лестнице. Пасеваллес подождал, когда она окажется на следующем этаже, наклонился, взял корзину и понес ее вниз. Он оставил ее на первом этаже рядом с дверью, выходящей в сад, и поднялся наверх. Как Пасеваллес и рассчитывал, его мысли пришли в порядок, ярость почти исчезла, и к нему вернулось спокойствие. Иногда такое случалось. Невозможно добиться серьезных результатов, если иногда не расслабляться.
