– Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, ваше величество, – сказал Энваллис. – Для меня все это слишком сложно.
– В самом деле? Однако мне пришло в голову, что вы, Энваллис, единственный из тех, кто остался в Санцеллане и видел, как росли мальчики, и кто знал Друсиса достаточно хорошо, чтобы подделать его почерк.
На лбу Энваллиса появилась легкая испарина.
– Я… я не… – Он облизнул губы. – Вы меня обвиняете, ваше величество?
– В убийстве Друсиса и Далло? Нет. В написании письма и в том, что вы позаботились, чтобы герцог не мог доказать свою невиновность в убийстве Друсиса? Да, лорд Энваллис, я думаю именно так. – Она допила остатки бренди, встала, принялась ходить по комнате и продолжала: – Салюсер видел, что вы спали в саду. Или он только думал, что вы спите. Но совсем не сложно доставить письмо в темноте, а потом подождать в саду, когда наступит нужное время.
– Это полнейшее безумие, ваше величество. Я всегда был одним из самых верных членов Дома Бенидривин!..
– Интересно другое, – продолжала Мириамель, словно Энваллис ничего не говорил, – когда мои солдаты искали другие пути к кладбищу, они обнаружили старые ворота, наполовину скрытые ивами, ведущие из оранжереи, где Салюсер увидел вас спящим, к тропе, по которой вы легко могли последовать за герцогом и его стражниками, подождать, когда они войдут внутрь, после чего запереть дверь снаружи.
– Не будь вы моей королевой, я бы потребовал удовлетворения за оскорбление чести! – Лицо Энваллиса покраснело, но его возмущение не показалось Мири убедительным. – У вас нет никаких доказательств вашим… диким фантазиям.
– Насколько я поняла, у Салюсера есть весьма болезненные способы получения доказательств у тех, кого он подозревает в преступлениях, – сказала королева. – Я надеюсь, вы признаетесь сейчас, чтобы мы смогли выяснить, кто заставил вас это сделать и кто на самом деле стоит за последними событиями – не прибегая к подобным методам!
– Я ничего не делал! Это нелепо!
– Сэр Юрген! – крикнула Мириамель, дверь мгновенно распахнулась, и капитан стражи вошел в комнату. – Лорда Энваллиса следует проводить в его покои и там запереть. Если кто-то из людей герцога попытается вас остановить, вот мое кольцо. – Она вручила ему кольцо. – Я намерена поговорить с герцогом Салюсером.
Энваллис продолжал доказывать свою невиновность и даже сделал несколько невнятных угроз, когда Юрген его уводил, но Мири подумала – не без некоторого удовлетворения, – что пленник делал это без особой внутренней убежденности.
В течение двух следующих дней Мири заметила определенное охлаждение, возникшее в Санцеллане Маистревисе, во многом направленное на нее, хотя это проявлялось лишь во взглядах и разговорах шепотом. Самого Салюсера лишь с трудом удалось отговорить от немедленного освобождения Энваллиса, остальные его советники были ошеломлены. Только герцогиня Кантия поддержала Мириамель.
– Энваллис всегда был тобой недоволен, – сказала она мужу. – Он держал свои мысли при себе, и я не думала, что он способен на предательство, тем не менее это правда.
– О чем ты говоришь? – резко спросил Салюсер.
– Когда твой отец умер и Верховный Престол сделал тебя герцогом, Энваллис был очень зол. Он считал, что ты слишком молод, а также говорил многим, что он, как самый старший мужчина дома, должен был стать регентом до тех пор, пока ты не достигнешь нужного возраста. Кое-кто из них за прошедшие годы рассказал мне о его недовольстве.
– Кто? Кто рассказал?
– Это не имеет значения, ваша светлость, – вмешалась Мири. – Я не стану утверждать, что Энваллис принял активное участие в убийстве вашего брата. Мы знаем, что он не покидал Санцеллан в тот вечер и утро. Не исключено, что он думал, будто доставил письмо, которое Друсис хотел написать, но не осмелился.
– Это не имеет ни малейшего смысла, – сердито возразил Салюсер, но его отвлекло появление одного из герольдов, одетого в великолепный синий плащ с золотой эмблемой Бенидривинов Короля-Рыбака. – Что ты хочешь?
Герольд, следуя протоколу, низко поклонился королеве, потом своему господину и герцогине.
– Ваша светлость, леди Турия Ингадарис с шестью вооруженными солдатами с символами Буревестников находится у ворот. Вдова вашего брата просит аудиенции.
– Зачем сюда явилась эта девчонка? И зачем мне ее принимать, в особенности если она привела с собой солдат?
– Всего полдюжины, – заметила Мири. – Минимальное число, которое необходимо в наши дни любому аристократу для защиты. Она пришла не для того, чтобы на нас напасть. Возможно, она хочет переговоров.
– Но зачем мне вести переговоры с ребенком? – нахмурился Салюсер. – Ладно, приведите ее. Но солдат следует разоружить. Если она мне не доверяет, у нее есть собственный дом, куда она может вернуться, – хотя сейчас там явно не хватает мужчин, даже если принять в расчет болвана Саллина.
Герольд довольно скоро вернулся, остановился перед входом в тронный зал и провозгласил:
– Леди Турия Ингадарис, графиня Эдне и Дрина.
Девочка была одета во все черное, на плечах плащ с капюшоном от дождя, но Мири обратила внимание на изысканность ее траурного наряда из кандианского шелка с изящной вышивкой, в которой поблескивали нити из иленита. Турия остановилась сразу за порогом, сделала реверанс Мириамель и выпрямилась.
– Ваш герольд ошибся, – у нее был тихий и высокий голос, тем не менее все ее хорошо расслышали. – Я вдова брата герцога. Меня следует называть Турия Бенидривис.
Салюсер постарался скрыть раздражение.
– Наши извинения, невестка. Мы также выражаем свои соболезнования по поводу смерти вашего дяди.
Турия мимолетно, но холодно улыбнулась.
– Благодарю вас от имени семьи графа Далло. А теперь, поскольку до начала комендантского часа, который вы установили, осталось не так много времени, и я бы не хотела, чтобы меня арестовали ваши солдаты, герцог Салюсер, я рассчитываю получить аудиенцию…
– Я очень занят, леди Турия, – поспешно сказал Салюсер. – Конечно, я могу уделить немного времени вдове моего брата…
– Вы не дали мне закончить. – На этот раз в голосе появился легкий привкус яда. Придворные, наблюдавшие за происходящим с широко раскрытыми глазами, принялись перешептываться. – Я не ищу аудиенции с вами, речь о ее величестве, королеве Мириамель. Я прошу о частной встрече, наедине.
Мири удивилась, но постаралась этого не показать.
– Конечно, миледи. Если герцог не против, я могу поговорить с вами в его кабинете. – Она повернулась к Салюсеру. – Вы не возражаете, герцог?
Салюсер, удивленный не меньше, чем королева, и заметно оскорбленный – цвет его щек подчеркнул тонкость бакенбард и усов, и седые волосы стали почти незаметны, – через мгновение резко махнул рукой.
