– Как пожелаете, ваше величество, – сказал Салюсер. – Но ради вашей безопасности я поставлю стражу у дверей.
Мири нахмурилась.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, герцог Салюсер. Во всяком случае, на время моей беседы с понесшей тяжелые утраты молодой женщиной, ведь мы будем находиться там вдвоем.
Герцог очень неохотно согласился. Когда Мири и леди Турия выходили из тронного зала, он заговорил с Идексом Клавесом, и она услышала, как оба громко рассмеялись.
Когда они оказались в кабинете герцога, а верный Юрген остался стоять за дверью, Мири села и жестом предложила Турии устроиться на скамье, обитой тканью с вышивкой.
– Не хотите выпить вина? – предложила королева.
Турия покачала головой:
– Нет, ваше величество. Я не намерена здесь задерживаться. У меня для вас короткое, но очень важное сообщение.
Капли дождя поблескивали на мехе, которым был оторочен капюшон плаща, настоящие бриллианты сверкали в черных волосах, узкий ободок самоцветов, которые стоили как небольшое поместье. Однако Мириамель не могла прочитать выражение лица Турии. Безмятежное, во всяком случае на первый взгляд, но за ним что-то скрывалось. Гнев? Горе?
– Пожалуйста, поделитесь со мной вашим сообщением, – предложила Мириамель.
– Оно очень простое, – сказала девочка. – Для вас наступило время покинуть Наббан.
Турия произнесла эти слова настолько сухо и спокойно, что Мириамель даже не сразу поняла их смысл. Когда у нее не осталось ни малейших сомнений в том, что она услышала именно то, что услышала, королева постаралась взять себя в руки.
– Это совет, леди Турия, или предупреждение? Возможно, угроза? – спросила Мири.
– Да, совет и предупреждение, несомненно. – Темные глаза девочки так долго смотрели на королеву, что Мири пришлось первой отвести взгляд. – Когда мы встретились с вами в первый раз, ваше величество, я вам сказала, что уважаю вас и восхищаюсь вами. Это была правда, и с тех пор ничего не изменилось. Но вы находитесь в месте, которого больше не понимаете – если понимали когда-либо. И, если вы не уедете, я не могу обещать, что вы будете в безопасности.
Мириамель боролась с подступающей яростью – неужели девчонка сошла с ума? Неужели скорбь из-за смерти мужа и дяди, которые последовали так быстро друг за другом, отняла у нее разум?
– Прошу меня простить, но вы, кажется, только что сказали Верховной королеве всего Светлого Арда, что вы не можете гарантировать мою безопасность? Если честно, я даже не представляю, что могу ответить на такое оскорбление, леди Турия.
– Тогда не считайте мои слова оскорблением. – Девочка снова улыбнулась, сверкнула белая полоска зубов, точно кость, открывшаяся под ножом мясника. – Считайте их искренним предупреждением. Вы не понимаете Наббан, королева Мириамель. Возможно, в ваших венах течет его кровь, но не в сердце. Вы не понимаете виндиссы.
Под гневом Мири зашевелилось нечто иное, недоверие, медленно превращавшееся в нечто похожее на страх, но, когда она заговорила, в ее словах прозвучал жар страсти.
– Вы хотите сказать, я не понимаю, что такое месть, миледи? Или мне неизвестен смысл этого слова на наббанайском языке?
– Боюсь, вы не понимаете идеи и что она здесь означает. В Наббане мы не ждем, что короли и королевы решат за нас наши проблемы. Когда проливается кровь – кровь семьи, – мы мстим. Мой муж убит. И будет виндисса. И, даже если мои действия приведут к тому, что на нас обрушится ярость Бога – если для этого мне придется сжечь весь город, – я позабочусь о том, чтобы убийца Друсиса понес наказание.
Она произнесла эти слова с такой спокойной уверенностью, что сначала Мири не нашла, что ответить.
– Вы говорите ужасные вещи, Турия. Вы полны горя и гнева…
– Вовсе нет.
– …но вы не понимаете, что сейчас сказали. Я не могу уехать, даже если бы захотела. Город и страна балансируют на лезвии ножа. Я останусь здесь до тех пор, пока не будет восстановлен мир. Неужели вы думаете, что я не хочу вернуться домой, к мужу и внукам? – Она подумала о пропавшем Моргане и вдруг ощутила укол страха, который не сумела скрыть, у нее перехватило дыхание, и ей пришлось сделать паузу. – Нет, Турия, затмевающий здравый смысл гнев – не тот путь, на который следует ступать. Вы не знаете, кто убил вашего мужа.
– Я знаю. – Она говорила со спокойной уверенностью. – Я знаю все, что мне нужно. И заставлю убийцу заплатить.
– А как же ваш дядя? Его также убили. Найдете ли вы его убийцу, распространится ли ваша виндисса и на его смерть? Неужели всему Наббану придется наблюдать бесконечную кровную месть, когда одно убийство следует за другим, и все ради мести, неужели для вас это так важно?
Турия рассмеялась. И в данных обстоятельствах ее смех показался Мири странной реакцией – девчачья трель, какую она ожидала бы услышать от ребенка, танцующего вокруг дерева Ирмансол на веселом фестивале, – но темный взгляд оставался холодным и пустым.
– Я не выбираю месть, как не выбираю, дышать мне или нет. Она была для меня предназначена. И не только вы этого не понимаете. Вы говорите о смерти моего дяди. Он пытался сказать мне, что месть за гибель Друсиса совсем не так важна, что она может подождать, пока не будут решены определенные проблемы, и что, если я буду терпелива… и так без конца, точно кузнечные мехи, снова и снова, без малейшего смысла.
Мне не потребуется устраивать виндиссу из-за смерти дяди, королева Мириамель, потому что это моих рук дело. Он пытался запретить мне мою месть. Если вы намерены поступить так же… ну, тогда все закончится плохо для вас и Верховного Престола. Я не угрожаю вам, ваше величество. – На этот раз улыбка получилась почти смущенной; Мириамель все еще не до конца поверила, что услышанные ею слова произнесла хорошенькая розовощекая девочка. – Как я уже говорила, я вами восхищаюсь. Кроме того, у меня нет ни малейшего желания начинать сражение с Верховным Престолом. Но Наббан принадлежит мне. Чтобы его получить, потребуется много месяцев или даже лет, но я молода и терпелива. Если вы не уедете, меня это не остановит ни на день, но создаст более сложную ситуацию для всех. И в таком случае вам будет угрожать опасность.
Турия неожиданно встала и сделала реверанс, пока Мириамель пыталась понять, что она мгновение назад услышала.
– Вы убили графа Далло?
Турия пожала плечами.
– Он пытался указывать мне, что я могу и чего не могу делать. Но если вы расскажете это герцогу или его придворным, конечно, я буду все отрицать. И даже если они вам поверят и попытаются удержать меня здесь, к завтрашнему дню сторонники моего дома сровняют с землей Санцеллан, чтобы меня освободить, и тогда погибнет много людей, а не только убийца Салюсер, – очень много. Я этого не желаю. И не вижу необходимости.
– Необходимости?
– Да. Я объявляю виндиссу только против тех, кто причинил мне вред. Но ее будет нелегко осуществить без множества смертей, и чем дольше мне придется ждать, тем больше будет потерь. Город полон гнева, моя королева, – гнева, который мой дядя вскармливал долгое время, а его глупец сын, мой кузен Саллин, теперь намерен использовать к собственной выгоде. Он думает, что теперь Дом Ингадарис принадлежит ему, но очень скоро поймет, что ошибается.
