– Или боялась яда, как всякий разумный человек, – ответил Тиамак. – Однако ты намерена этим заняться?
– С осторожностью, конечно. Ты женился не на дуре. – Она почти улыбнулась. – Но я не знаю, как разжечь твою глупую печь, а мне нужен жар для того, что я задумала. Как это сделать?
Растерянный Тиамак постарался собраться с мыслями.
– Брат Теобальт, не самая адекватная замена Этана, может тебе показать, что нужно сделать, хотя за ним необходимо постоянно приглядывать, чтобы он не сжег весь сарай. Но обещай мне, что ты будешь осторожна, дорогая? Яд, которым отравили ситхи, может оказаться очень опасным.
– Я уже говорила тебе, что буду соблюдать осторожность. Мне довелось иметь дело с таким же количеством ядов, как и тебе. А теперь иди и проследи за своими книгами, а я отправлюсь на поиски Теобальта.
– Теперь уже ты меня дразнишь, Телия. Ты говорила о послании для меня?..
– О, да. Оно пришло ко мне окольным путем. Я думаю, епископ Боэз хочет сохранить тайну. Он не стал доверять его бумаге, но попросил одного из своих слуг пошептать мне на ухо.
– Пошептать?
– Я преувеличиваю, но не слишком. Епископ Боэз просит аудиенции, как только у тебя появится свободное время – но не здесь, а в месте раздачи милостыни.
Тиамак вздохнул.
– Пусть Тот, Кто Всегда Ступает По Песку, даст мне терпения. И я полагаю, «как только у него появится свободное время» означает «даже если неуклюжие слуги будут неправильно обращаться с бесценными манускриптами».
– Только не втягивай в это меня, – проворчала Телия. – Однако я думаю, что Боэз хороший человек и не станет просить тебя прийти просто так.
Тиамак приподнялся на цыпочки, чтобы поцеловать жену в щеку.
– Я обещаю, что навещу епископа, как только смогу убедиться, что слуги правильно обращаются с книгами и рукописями и не отправят в огонь бесценный том Сениго. И кстати, об огне…
– Я буду очень внимательно наблюдать за Теобальтом. А теперь отправляйся к своим драгоценным книгам.
– Ни одна из них не сравнится с тобой, моя драгоценная жена.
Она состроила гримасу.
Когда священник-счетовод провел Тиамака в заднюю комнату монастыря, Боэз встал, чтобы его приветствовать.
– Прошу меня простить за столь необычное послание, лорд Тиамак, – сказал епископ. – Вы бы не хотели освежиться? – Он посмотрел на стол, где высились горы счетов, словно среди них могли оказаться кувшин с вином и тарелка с печеньем. – Я могу попросить, чтобы нам что-нибудь принесли, – добавил он после паузы.
– Пожалуйста, никого не беспокойте, – ответил Тиамак.
Боэз обошел письменный стол, вытер очки о край стихаря и водрузил их на нос. Он слегка косил и часто наклонял голову вперед, словно хотел рассмотреть собеседника более внимательно, как если бы сомневался, с кем именно разговаривает.
– Хорошо, в таком случае мы сразу перейдем к делу, милорд. Вы не против со мной прогуляться?
Священник производил впечатление человека, которому недавно сообщили дюжину или даже больше важных вещей и он пытается их все удержать в голове и из-за этого чувствует себя отвратительно. Он напомнил Тиамаку его старого друга, отца Стрэнгъярда. Тиамак не очень хорошо знал Боэза, но из-за сходства епископ ему нравился.
– У меня не было случая поздравить вас с новым… с повышением, епископ, если это правильное слово, – сказал он. – Тут следует винить мое языческое воспитание.
Боэз небрежно махнул рукой.
– Мы говорим рукоположение. Так решил архиепископ Джервис, если уж быть честным до конца. Он не мог пережить, что его место займет обычный священник. Не думаю, что для короля это имело какое-то значение. В любом случае так я стал епископом. – Он остановился, словно забыл, что делать дальше, потом снял очки и снова принялся их вытирать. – Где?.. О, да. Вы пройдете со мной в сад архиепископа? Да, Джервис теперь эскритор, если говорить о титулах и всем таком прочем. Вы не согласитесь посетить сад эскритора, лорд Тиамак?
День выдался серым и холодным, но дождя пока не было. Тиамак поплотнее завернулся в плащ и без особого успеха постарался не отставать от довольно быстрого епископа. Наконец Боэз это заметил и пошел медленнее, бормоча извинения.
– Все в порядке, – ответил Тиамак. – Старая рана. Она начинает беспокоить меня сильнее, когда наступают холода. – Он оглядел густую живую изгородь и деревья, которые раскачивались на ветру. – Что вас тревожит, ваше преосвященство?
Боэз остановился на середине дорожки.
– Я никогда не привыкну к тому, что ко мне обращаются «преосвященство», – сказал он.
Тиамак рассмеялся.
– Прошло много лет, но я так и не привык к своему титулу. Не беспокойтесь. Титулы и почести нас не меняют – разве что после того, как мы решим, будто их заслужили, и, как правило, к худшему.
Епископ улыбнулся, но на его лице застыло тревожное выражение.
– Я рад, что вы пришли, милорд. Я ни с кем не осмеливался об этом говорить, за исключением, быть может, короля, но он настолько занят в последнее время… – Боэз откашлялся. – Дело в том, что я рискую, даже беседуя с вами, но из всех тех, кто мог бы… ну, из тех, кто может… – Он снова принялся энергично протирать очки. – Простите меня. Я и без того все запутал.
– Начните сначала, – предложил Тиамак.
– Да, конечно. В последнее время, как вы понимаете, я пытался разобраться с бухгалтерскими книгами архиепископа – фу, я опять все перепутал! – эскритора Джервиса. И дело вовсе не в том, что он и священники, которые исполняли его приказы, вели их не слишком аккуратно. На самом деле, они записывали все, не только доходы и расходы, но и бесчисленные мелкие указания, разъясняющие самые разные вещи. Но их организация показалась мне… странной. Джервис доверял эту работу священникам-счетоводам, сменявшим друг друга, и у меня сложилось впечатление, что они далеко не всегда общались между собой, не говоря уже о том, чтобы создать общий порядок, которому следовали бы все. Поэтому моя работа продвигается очень медленно. Иногда я испытываю разочарование.
– Я понимаю, как такое может быть, – сочувственно сказал Тиамак.
Боэз кивнул. Усилившийся ветер растрепал его волосы.
– Мне следовало надеть шляпу, – сказал он и погрузился в размышления о своей ошибке, пока Тиамак не потерял терпение.
– Вы имеете в виду счета по раздаче милостыни? – спросил Тиамак.
– Да, конечно. По мере того как я продвигался все дальше, мне стали очевидны определенные… несовпадения. Сначала я связывал их со странными способами составления отчетов, и никому о них не говорил, но теперь я уже больше не могу отрицать то, что мне удалось обнаружить. И все, с кем я мог бы поделиться… даже вы, милорд, если вы простите мне эти слова, – оказываются внутри круга тех, кто… ну, вы понимаете…
