Продолжая прижимать его голову к окну, Мириамель посмотрела вниз, и сердце замерло у нее в груди. Толпа горожан уже преодолела внешние стены, построенные для красоты, многие принесли с собой лестницы и перебирались на другую сторону в самых разных местах, герцог со своими солдатами просто не могли их остановить. Сад заполнило множество людей, некоторые держали в руках факелы, почти все принесли деревянные дубинки, вилы или другое самодельное оружие, но Мириамель заметила, что их вожаки вооружены мечами или боевыми топорами, в отличие от обычных грабителей. Мири испытала мимолетное облегчение, увидев плюмаж Салюсера, он и его солдаты прижимались спиной к воротам, которые вели во внутренний двор, но в его распоряжении была всего сотня стражников против огромной толпы.
– О, мой добрый Эйдон, спаси нас! – вскричал Энваллис. – Что происходит?
– Твой племянник сражается за свою жизнь. Из-за тебя. Но ты ведь не один это устроил, верно?
– Я ничего не сделал! – Энваллис почти кричал. – Только то, что мне сказали. Я понятия не имел, я не знал!.. – Он тяжело дышал, точно охваченный ужасом пес.
– Тогда кто? Кто приказал тебе запереть Салюсера в склепе? Отвечай, или, клянусь Богом, я сброшу тебя вниз. И если тебе не повезет и ты не умрешь сразу после падения, то останешься лежать со сломанными костями, пока толпа тебя не заметит.
– Я не знал, что кто-то умрет! Он сказал мне, что так нужно для того, чтобы одна сторона не получила преимущества перед другой! – Энваллис повернулся к ней, его глаза покраснели. – Он сказал, что это необходимо!
– Кто? Кто это сказал?
– Лорд Пасеваллес! – Энваллис снова заплакал. – Пожалуйста, не убивайте меня, ваше величество. – Я думал, что был…
– Пасеваллес? – Холодная тяжесть в ее груди превратилась в ледяную бездну, не имевшую дна. – Ты имеешь в виду лорд-канцлера Верховного Престола?
– Да спасет меня Бог, я не знал! Я думал, что делаю то, что необходимо – мне обещали награду, воздать должное!..
Мириамель приходилось бороться с тошнотой и ужасом. Она отпустила Энваллиса и отшатнулась от окна.
– Ваше величество? – голос сэра Юргена стал хриплым от потрясения. – Он… говорит правду?
Мириамель могла лишь прижать ладони к вискам. Ее мысли разбегались в разные стороны, сталкивались, не давали думать. Почему? Пасеваллес? Неужели это правда? Зачем он так поступил?
«И что еще он сделал? – Новая мысль была подобна ледяной воде, вылитой на голову. – О, добрый Искупитель, какую ужасную змею мы пригрели на груди!»
У Мириамель закружилась голова, и королева заговорила только после того, как ей стало немного лучше.
– Оставайся с ним здесь, – сказала она Юргену. – Не дай ему уйти. Я скоро вернусь.
– Но, ваше величество, вам необходимо выбраться из дворца! – Юрген протянул руку, чтобы остановить королеву, но она решительно ее оттолкнула.
– Я знаю! И я это сделаю. Но, если яд идет от нашего двора, я должна помешать ему распространиться дальше.
Она повернулась и быстро зашагала по коридору мимо разбитой двери в покои Энваллиса, еще раз свернула, отсчитала двери, пока не оказалась перед спальней герцога. Дверь была заперта, поэтому она принялась стучать, а потом закричала:
– Откройте! Это королева! Кантия, открой дверь!
Однако дверь открыла не герцогиня, а женщина из Вранна, няня и компаньонка Кантии. Она отступила в комнату, бормоча извинения, но Мириамель не обратила на них ни малейшего внимания, устремившись через прихожую в спальню. Кантия сидела на кровати, держа на руках маленькую дочь. Бласис, ее сын, лежал на полу у ее ног и разглядывал Книгу Эйдона с красочными картинками. Он с любопытством посмотрел на вошедшую королеву, и на мгновение Мириамель показалось, что она выбралась из сна и снова оказалась в мире, где все имеет смысл. Но она уже знала, что сон о нормальном положении вещей не для нее и ей нельзя в него верить.
– Уходите! – закричала она. – Спускайтесь в конюшни прямо сейчас. Ничего с собой не берите, оставайтесь только в том, что на вас надето.
– Ваше величество, что вы имеете в виду? – Вместо того чтобы встать, Кантия отвернулась, закрыв собой Серасину, словно угроза исходила от Мириамель.
– Ты меня не слышала? Немедленно отправляйтесь в конюшни. Клянусь Элизией, Божьей матерью, у нас нет времени, Кантия. Если ты хочешь спасти жизнь своих детей, вставай!
– Но мой муж…
– Судьба герцога теперь в руках божьих. – Мири взяла ребенка из рук Кантии – герцогиня почти не сопротивлялась, однако складывалось впечатление, что она так и не поняла слов Мириамель. Няня пошла за королевой в спальню, и та передала ей девочку, которая проснулась и начала плакать, услышав незнакомый шум. – Джеса – кажется, тебя так зовут, – возьми ребенка и поспеши. Ты знаешь, где расположены конюшни? – Девушка кивнула. – Подожди герцогиню, она пойдет за тобой с мальчиком. Спускайся и нигде не останавливайся.
Темнокожая девушка повернулась и задержались лишь для того, чтобы взять мешок, лежавший возле двери, а потом поспешно вышла из спальни, прижимая ребенка к груди. Мири потянула мальчика за руку, пока он не встал на ноги, и подтолкнула его вслед за няней.
– Бласис, иди за сестрой. – Когда он вышел из спальни, Мири повернулась к герцогине. – Сколько раз я должна повторять? Вставай! Ты поедешь в моей карете.
Кантия смотрела на нее так, словно Мириамель говорила на языке, который она услышала впервые.
– Мы должны подождать Салюсера…
Терпение Мири лопнуло, и она отвесила Кантии пощечину. Голова герцогини дернулась, она посмотрела на королеву, и ее глаза наполнились слезами.
– Ты не должна терять ни минуты. – Мири схватила ее за запястье, и Кантии пришлось встать, иначе она оказалась бы на полу.
Мири обошла ее сзади и начала подталкивать к прихожей, где их ждали няня с ребенком и Бласисом, который бросил свирепый взгляд на королеву.
– Где папа? – потребовал он ответа.
– Он придет, когда сможет. А сейчас ты будешь защищать маму и маленькую сестренку. Это твой долг, Бласис. Ты должен вести себя как рыцарь.
Мири повернулась к Кантии.
– Я иду за тобой, герцогиня. Если мы разделимся, садись в мою карету и уезжай. Возница отвезет тебя в Эркинланд. Там ты будешь в безопасности. Передай моему мужу – и только ему, ты меня слышишь, – что я сказала: Пасеваллес предатель. Его следует немедленно арестовать.
Однако если они разделятся и рядом не будет самой Мири, чтобы подтвердить слова Кантии, Пасеваллес сможет убедить Саймона, что герцогиня ошибается или сошла с ума и обвиняет его в предательстве без всяких на то оснований.
«О, муж мой, если бы только я могла поговорить с тобой, как делают ситхи, сердце к сердцу, несмотря на разделяющие нас расстояния!»
И тут ей в голову пришла новая идея: она сняла с пальца золотое обручальное кольцо и вложила его в ладонь Кантии.
