Спать было все равно негде, да и особо не хотелось. Остановив проезжавшую мимо легковушку, она попросила водителя подвезти ее до Васильевского острова. Сказала, что она журналистка и вот только что выложила в больнице все имеющиеся деньги, чтобы подлечили неожиданно заболевшего друга, приехавшего из другого города. Водитель кивнул — садись, мол:
— Да, теперь все только за деньги. Озверел народ. Давно озверел. Войны ему не хватает, как говорил мой дед, чтобы вспомнили, как жить надо, друг за дружку держась. А дед-то мой блокаду пережил.
— Сейчас тоже воюют: Чечня, Осетия. Вон в августе что было. На таких войнах не добреют, — поддержала разговор Настя. — А, наоборот, теряют ориентир, кто прав, кто виноват.
— На таких — да. Чего делить? Сколько той Осетии? С жиру бесятся только.
— Это все геополитика, — туманно пояснила Прокофьева.
— Да-а-а. Такие времена. Ну, вот твой Васильевский остров. Какая линия? — спросил водитель.
— Да возле метро высадите, если не трудно. Спасибо большое. Вы хороший человек. Удачи вам.
— И тебе того же, — сказал шофер «мазды», который в темноте толком и не рассмотрел свою пассажирку.
«Сказать бы этому доброму водителю, что мне еще и ночевать нигде. Как говорится, «так есть хочется, что негде переночевать». Но это уже было бы перебором, — подумала Настя Прокофьева.
— А теперь «Алягер ком алягер». Как говорится, на войне как на войне, — сказала она себе и направилась от метро по Большому проспекту в сторону Шестой линии Васильевского острова. Дойдя до нужной улицы и свернув с проспекта налево, Прокофьева споткнулась и едва не подвернула ногу.
— Черт побери! Куда я иду? — Она посмотрела на тихое звездное небо и подумала, что хотела бы оказаться где-нибудь на пустынном берегу Финского залива. Совершенно пустынном — ни души вокруг. Только она и ее любимая собака Линда, которая умерла несколько лет назад. Пятнистая охотничья собака не выдержала своего возраста. И расставание с ней было печальным.
— Хорошая была собака, — пробормотала Настя, — ее бы сюда, хотя к чему это все сейчас…
Очнувшись от воспоминаний, Прокофьева направилась к нужному ей дому. Было уже около полуночи, на Шестой линии пусто. Никем не замеченная Настя шмыгнула в уже знакомое парадное. Двери в нем были открыты настежь. Дверь квартиры на втором этаже, принадлежавшей соседу Савелия Дмитрию Игнатьевичу Васильеву, как ни странно, тоже оказалась не запертой. Крадущаяся, словно призрак в тишине, Настя переступила порог и осторожно, стараясь ничего не задеть, прошла по коридору на кухню…
Инспектор паспортного стола Дмитрий Игнатьевич Васильев пришел домой после визита в следственное отделение милиции во второй половине дня. В тот момент, когда Настя ждала в «Макдональдсе» Ваньку, поглядывая с нетерпением в окошко, Дмитрий Игнатьевич давал лейтенанту Осипову показания по делу о гибели своего соседа сверху Савелия Рыжова. Следствие быстро вычислило, кому принадлежали «Жигули» и дача, недалеко от которой был обнаружен труп Рыжова. Васильев с готовностью подтвердил, что именно он дал ключи от машины и дачи соседу Савелию Рыжову, но, разумеется, умолчал, что навел бандитов на место, где скрывался Дым, тоже он.
У него сегодня был двойной повод выпить: помянуть покойного Рыжова и залить водкой собственную совесть. Поэтому, прилично нализавшись на изрядно запущенной кухне собственной квартиры, к моменту, когда Настя Прокофьева подошла к его дому, он спокойно спал, облокотившись о стол. Дверь в свои апартаменты Васильев забыл захлопнуть после того, как в последний раз выходил за водкой.
Пьянки Васильева были притчей во языцех исключительно только для соседей. На службе Дмитрий Игнатьевич старался не выходить из рамок, чтобы не вылететь с нее окончательно. В прошлом Васильев был оперативником, но, будучи замешанным в некоторых махинациях, потерял звание и в конце концов оказался среди простых инспекторов паспортного стола. Такое падение ему, конечно же, не нравилось, но он держался за это место изо всех сил, надеясь, что рано или поздно ему вернут и звездочки, и насиженную должность в органах внутренних дел.
Ничего этого Настя не знала. Для нее Васильев был просто соседом Савелия. Из ее анализа произошедших событий вытекало, что этот человек мог знать многое и был напрямую связан с Полканом, пославшим своих людей за ней и Рыжовым. Сомнений в том, что Васильев и есть наводчик у Насти Прокофьевой практически не было. Она зашла на кухню и огляделась по сторонам.
«По всему видно, это тот самый Дим Димыч», — подумала она.
— Ты кто? — поднял голову бывший оперативник, нащупывая в ящике стола наган, когда-то утаенный им после заметания следов бандитской разборки. Вообще Васильев был из тех, кого называют «продажными ментами». Ему повезло, что нашлась волосатая лапа, которая затушевала выявленную в ходе расследования связь должностного лица с криминальными кругами.
Бандиты давали Васильеву и его напарникам бабки, чтобы те прикрывали глаза на их криминальные «шалости». К тому же Васильев нередко предупреждал своих «клиентов» о милицейских рейдах или оперативных разработках, касавшихся непосредственно их. Позже он также был звеном в криминальной сети по торговле наркотиками в Северо-Западном регионе. Впрочем, не самым важным в органах милиции, что и объясняло то, почему он так легко отделался. Его прикрыли те, что стояли выше, чтобы через него ненароком не вышли на них.
Погорел Дим Димыч из-за жадности. Однажды он пожалел денег, выделенных ему бандитами, чтобы дать взятку кому следует. Тот, кому эта взятка предназначалась, обиделся и не прикрыл глаза на поддельные документы, по которым сплавляли груз. Так впервые в жизни Васильев прокололся, и прокололся по-крупному, загремев под откос. Правда, он успел на «трудовые» доходы выкупить у государства трехкомнатную квартиру на Васильевском острове. Дим Димыч также успел построить дачу, правда, не бог весть какую, но вполне пригодную для приятного времяпрепровождения, — в чем Настя и Савелий успели убедиться, — и отложил кругленькую сумму на черный день.
Семьи у Дим Димыча не было. Он жил один, приводя к себе иногда девочек поразвлечься.
Бывшая жена нашла себе мужчину поинтересней. К нему и ушла, а детей у них с Васильевым не было. Ему и не хотелось их заводить.
И вот теперь этот человек смотрел в упор на Настю, невесть как оказавшуюся на его кухне.
— Кто ты? Как ты здесь оказалась? — повторил Васильев вопрос.
— Да вот зашла на огонек. У вас же двери открыты, — улыбнулась Прокофьева.
Васильев вспомнил, что, действительно, наверное забыл закрыть двери на ключ.
— Гм-м. Выпить хочешь? — спросил он все так же не спуская с нее глаз.
— Да я не против, — вновь улыбнулась Настя. — Наливай.
— Что-то ты темнишь, подруга! — рявкнул Васильев, вытаскивая наган. Но Прокофьева уже держала в руке пистолет с глушителем, доставшийся ей в наследство от покойного Вовы Носка. Выпущенная из него пуля прошила руку Дим Димыча, в которой тот держал свое оружие.
