— О, блин, прямо русская помойка где-нибудь в глубинке. Ничем не отличаются эти хваленые итальянцы от русских грязнуль, — выразила она свое мнение по поводу увиденного и пошла искать шоссе, ведущее из города, решив навестить историческое место Сибари, где жили сибариты, которые приложили руку к сожжению пифагорейской школы и гибели самого этого философа и математика.
Остановив первую попавшуюся машину, она познакомилась с симпатичным итальянским мальчишкой, который говорил только по-итальянски, но настолько темпераментно жестикулировал, выражая свои мысли, что его просто невозможно было не понять. Мальчишку на «фиате» звали Марко. Он ехал домой и пригласил Настю отобедать у него, прежде чем она отправится дальше. Марко также заверил ее, что она может у него переночевать без каких бы то ни было проблем.
Дом был большим, и в нем еще жили Марио и Фелиция из Румынии, примерно такого же возраста, как Марко, что-то вроде домашних слуг. Все трое лет на шесть были младше Прокофьевой, и от них не исходило никакой угрозы. Так что и за сегодняшний вечер и ночь Настя была вполне спокойна. В самом деле, можно было остаться и вернуться завтра на Сицилию. В Палермо располагался кришнаитский центр, который она думала разыскать. Марко завел ее на половину дома, где жили слуги, и показал, где можно спать. Тут в полуподвале, довольно прилично обставленном, и жили Марио и Фелиция. Марио помогал Марко на фирме, а Фелиция целиком управлялась по дому, готовя еду и убирая комнаты. С ними оставаться было немного скучно, зато безопасно.
Затем Марко повел Настю показать весь дом. Вход туда, где жили хозяева, был с другой стороны. Странным открытием для Прокофьевой было то, что рабство в современной Италии вот в такой вот локальной форме продолжает иметь место. И роль этих рабов выполняют как раз выходцы из восточноевропейских стран.
Когда они были в той половине дома, где жили хозяева, Марко сказал, что собирается на свадьбу одной знакомой. И Настя сдуру ляпнула:
— А можно с тобой на свадьбу? Я никогда не видела итальянской свадьбы.
Марко был не против. Но, перебрав весь гардероб Насти, сказал, что у нее нет ничего подходящего для этой церемонии. Тогда пришлось что-то взять у Фелиции. В самом деле, в джинсах и кроссовках на классической итальянской свадьбе, где все женщины, помимо невесты, были одеты в черные вечерние платья, Прокофьева выглядела диковато. И слегка озабоченный тем, чтобы не ударить лицом в грязь перед обществом, Марко все время ее одергивал и прятал. Она сидела за столом и наблюдала, как меняют одно за другим блюда, к которым она едва успевала притронуться, и кружатся в вальсе гости. Ей, с ее походным прикидом, подниматься из-за стола Марко запретил.
Свадебный вечер закончился достаточно поздно, и они с Марко на его «фиате» снова вернулись домой. Теперь он уже сам потянул Настю на хозяйскую половину, минуя подвальчик слуг. Но этим дело не ограничилось. Мальчишка захотел, чтобы она спала с ним. И Настя, почему-то изменив себе, решившей никакого секса в дороге не допускать, не противилась этому. Вскоре ей захотелось выть волком. Марко был симпатичным пареньком, но секс с ним в буквальном смысле был никаким. У него ничего толком не получалось. Зато Прокофьева почувствовала, что это такое, когда между людьми нет никаких чувств и они занимаются сексом просто так, непонятно даже зачем.
— Вот, сопляк, — плевалась она, сгорая от стыда, — наверное, порномультиков насмотрелся и решил попробовать со случайно попавшейся на дороге русской. В конце концов, я сама это допустила. Дура набитая. И надо было мне переться на эту свадьбу. Сидела бы с румынами спокойно, в карты играла. А сейчас тошно от самой себя.
Рано утром итальянский мальчик собирался ехать на футбольный матч в Милан. Поэтому поднял он Прокофьеву ни свет, ни заря, подарил ей футболку с надписью «Команда Кротона» и отправил досыпать на половину слуг, закрыв на ключ хозяйскую половину.
Марио с Фелицией слегка покоробило ее утреннее возвращение к ним, но они показали диванчик, где можно было доспать, и даже накрыли вторым одеялом, чтобы не было холодно.
«Что ж мне всю жизнь с собою воевать? — мелькало в ее мыслях. — А дальше куда деваться, мать твою за ногу?»
Был еще целый день впереди, и Настя вновь отправилась на Сицилию. Снова переправившись через пролив Сциллы и Харибды, она села на поезд и была во второй половине дня уже в Палермо.
Спрашивая у кого-то на остановке автобуса, как добраться до места, где расположен кришнаитский центр, Настя заметила, что на нее косится один человек, который после ее слова «блин», произнесенного вслух, не преминул к ней подойти.
— Русская? — спросил он.
— Нет, — тут же сработал у Насти инстинкт самосохранения, — белоруска. Но я училась в России. А что, заметно?
— Да, рыбак рыбака видит издалека, — сказал высокий человек лет тридцати. — Можно представиться? Меня Виталий зовут. А вас?
— Ганна, — сказала Настя, стараясь выговорить «г» как «х», — можно просто Аня.
— Очень приятно, — поклонился Виталий. — А где, если не секрет, учились в России?
— В Петербурге, — ответила Прокофьева, — А вы откуда?
— Надо же какое совпадение, я оттуда же, из Питера. Может, перейдем на «ты»?
— Пожалуйста, — сказала Настя. — Как хотите.
Было, видно, что Виталий искал с кем бы поговорить. Через пару минут он сам признался, что сразу обратил на нее внимание, чувствуя что-то родственное. И ему Прокофьева сообщила, что путешествует, приплетя сказку про подругу, которая живет в Салерно, телефон которой не отвечает, а ей якобы взбрело в голову посмотреть Сицилию. На вопрос Виталия, где она остановилась, Настя ответила, что нигде, что у нее совсем мало денег и она планировала отыскать кришнаитский центр, там и попроситься на ночлег.
Виталий предложил ей переночевать у него, в снятой им комнате в частном пансионе. Записал ей адрес и предложил встретиться возле этого пансиона в девять часов вечера, извинившись за то, что не может уделить ей дольше времени, ему еще надо было заскочить на выставку, которую он организовывал в Палермо от своей организации в Питере. Этого человека Настя тоже не боялась.
— А там две кровати? — только спросила она.
— Ну, что-нибудь придумаем, — ответил Виталий, — в конце концов, мы почти земляки, раз ты там училась. А земляк земляку должен помогать.
«Ага, почти, — подумала про себя Настя, — хорошо, что Питер настолько большой город, что в нем можно и не быть знакомыми».
— Озабоченный слегка, но его можно обломать… К насилию не склонен, — поставила она свой диагноз.
В конце концов, ей снова нужно было куда-то деваться на ночь. Поиски кришнаитов могли и не увенчаться успехом, как это и случилось в Риме, а тут хоть, по крайней мере, русский из Питера и не бандит.
— Гм, с этим не нужно искать общий язык в прямом смысле, — подумала Настя, вспомнив как она общалась с итальянцами, которые говорили только по-итальянски, не зная английского и французского, а уж тем более русского.
