Кофе оказался такой крепости, что меня затрясло после первого глотка. Так мне и надо! Я достал из пачки печенинку и обмакнул ее в коричневое варево.
Снова зажужжал мобильник. На этот раз звонил Александр. Я взял трубку.
– Где же тебя носило? По-моему, так не делают! – принялся он меня распекать. – Но я так и знал, что ты не придешь.
– Все не так, как ты думаешь, – сказал я.
– Ну ты даешь! Что за хрень? – воскликнул Александр, когда я рассказал ему про ночь, проведенную с Катрин.
Этот мастер тончайшей ювелирной работы мог ругаться, как последний марсельский грузчик. Но даже самые грубые слова почему-то звучат из его уст цивилизованно.
– Ты оттрахал Катрин?
– Мне кажется, это слово сюда не подходит, – возразил я. – Вчера мы оба расчувствовались, вот оно и случилось.
– И что теперь?
– Спроси что-нибудь полегче!
– Надо было идти на мою выставку!
Я молча отхлебнул той отравы, которая была у меня в чашке. Задним умом все крепки!
– Хотя бы было приятно?
– В тот момент – да, иначе я вряд ли остался бы у нее. Она была такая хорошенькая, мне было ее так жалко, да и себя, конечно, заодно… Ну, как-то так… – Я умолк.
Александр, казалось, задумался.
– Хочешь знать мое мнение? – спросил он.
– Нет.
– Двое несчастных не могут утешить друг друга.
– Спасибо за разъяснение, – сказал я, потирая ладонью висок.
– Тем более когда речь об этой женщине. С ней у тебя ничего хорошего не получится.
Я не стал возражать. Между прочим, у некоторых писателей в романах все получается даже очень хорошо.
– Сейчас я чувствую себя просто ужасно, – сказал я.
– Неудивительно! А что говорит Катрин?
– Не знаю. Она сейчас звонила, но я не снял трубку.
– Час от часу не легче! – сказал Александр со вздохом.
Я тоже только вздохнул.
– И угораздило же тебя, парень! Это правило каждый мужик знает: не лезь к подругам жены! Иначе неприятности гарантированы.
– Тоже мне умник! Мне казалось, это правило действует при живой жене.
– И то правда! – Он сдержанно хохотнул. – Да ладно тебе, Жюльен, все как-нибудь утрясется, не бери в голову! В общем-то, дело-то житейское, можно понять. Сказал же кто-то, что при определенных условиях можно влюбиться в кого угодно.
– Но я-то ее совсем не люблю! – воскликнул я.
Что он выдумывает?
– Это просто была дурацкая случайность, совпало несколько факторов, которые решили дело, – оправдывался я.
– Да я же понимаю, Жюльен, все понимаю! – сказал он успокоительно. – И поверь мне, могло быть и хуже.
– Сомневаюсь.
– Могло, могло! Эльза Л., оказывается, отъявленная femme fatale
[45], гроза мужчин. Радуйся, что не угодил в ее когти. От нее ты так легко не отделался бы, как от твоей прекрасной соседки.
– Какое там отделался! Речь вовсе не о том, чтобы отделаться от Катрин. – Я вдруг воспринял эти слова как вызов и кинулся на ее защиту. – Я же ничего не имею против Катрин. Просто мне надо ей объяснить: то, что было сегодня ночью, ничего не значит, мы просто оступились.
– Так поговори с ней, чего же проще!
Александр положил трубку, а я остался наедине с телефоном, в надежде, что Катрин попозже позвонит еще раз. Но подруга моей жены больше не позвонила и не оставила даже сообщения.
Ее молчание не давало мне покоя, вселяя неуверенность. Два дня подряд о Катрин не было ни слуху ни духу: она словно провалилась сквозь землю. Позвонить ей я не решался: в телефонном разговоре такого не скажешь. Один раз я даже робко позвонил ей в дверь, но мне никто не открыл, и, облегченно вздохнув, я удалился восвояси. Возможно, уговаривал я себя, ей так же неприятно вспоминать о случившемся, как мне. А может быть, ее просто не было дома и сейчас она то и дело посматривает на свой мобильник, не позвоню ли я – предатель и изменник?
Одним словом, неизвестность заставляла меня нервничать.
В тот день, когда должен был вернуться Артюр, я случайно встретился с ней в кулинарии на улице де Бюси, куда я зашел купить персиков, немного сыра, слоеных пирожков и фрикаделек, которые так любил Артюр.
Встретясь нос к носу, с пакетами в руках, мы смущенно смотрели друг на друга.
– Привет, Жюльен!
– Привет, Катрин!
– Как поживаешь?
– О, хорошо… Все хорошо. А ты?
– Я тоже хорошо.
На секунду умолкнув, мы одновременно произнесли:
– Я…
– Да? – Она вопросительно посмотрела на меня.
– Нет, сперва ты…
– Нет, ты, пожалуйста…
Продолжать в том же духе было невозможно. Тем более что мы стояли в магазине у витрин с салатом из фасоли с беконом и кусочками крабового мяса в мисочках.
– Сходим выпить чашечку кофе?
Она кивнула.
Разговор, начавшийся с заминками, дался нам непросто. Мы оба чувствовали себя скованно и боялись ошарашить другого неловким замечанием.
– Я очень сожалею, Жюльен. Сама не понимаю, как это могло случиться, – смущаясь, начала Катрин, – но я… – Она покачала головой и, судя по выражению лица, сама была недовольна, что из сочувствия ко мне нечаянно зашла чересчур далеко. – А потом ты утром тихонько убежал, не сказав ни слова, и я не знала, я не знала…
Она бросила на меня умоляющий взгляд.
– Это было неправильно с моей стороны, – быстро отозвался я. – Но в то утро я был в такой растерянности. А теперь у меня такое чувство, что я предательски поступил по отношению к Элен. Это ужасное чувство.
– Нет, Жюльен. Ты не должен себя упрекать. – Катрин на секунду положила ладонь на мою руку. – Это все… Ну, не знаю! Подвела сама ситуация, так ведь? – Она неуверенно посмотрела на меня. – Думаешь, Элен бы на нас обиделась?
«Перстами в рану, Катрин, опять ты перстами в рану!» – подумал я.
Я беспомощно покачал головой и оставил этот вопрос без ответа.
Никаких «нас» на улице Жакоб не было: просто мы оба как могли залечивали свои раны.
– Ах, Жюльен, мы еще оба были в расстроенных чувствах, – сказала Катрин. – Иначе этого не случилось бы. – Ее голубые глаза не отрываясь глядели на меня. – Но когда-то же это должно пройти.
Я кивнул:
– Когда-нибудь непременно пройдет.
Мы допили кофе, но не решались встать и уйти.
