Первая попытка нападения на Наполеона не удалась, и Кадудаль бежал в Англию, где продолжал вести антинаполеоновскую деятельность.
В начале 1803 года Кадудаль и его помощники предложили графу д'Артуа новый план свержения Наполеона. В случае удачи власть временно должен был захватить популярный и честолюбивый генерал Моро, которого считали республиканцем, находившимся в молчаливой оппозиции к Наполеону, но скрыто сочувствовавшим роялистам. Через Моро можно было обеспечить поддержку армии, ведь среди большинства военных Моро пользовался непререкаемым авторитетом. Позднее для руководства роялистами во Францию должен был приехать кто-либо из принцев королевского дома — граф д'Артуа или герцог Беррийский.
До поры до времени Консульская полиция не мешала действиям роялистов, ведь ее бывший деятельный начальник Жозеф Фуше был в немилости, а новый начальник Ренье совсем не соответствовал важности стоящих перед полицией задач. А задача, как мы уже знаем, состояла в том, чтобы генерал Моро скомпрометировал себя участием в заговоре (даже ничего не делая в Париже, этот талантливый и заслуженный человек был опасен для Наполеона. — Авт.), а бурбонские принцы прибыли во Францию и попали в заранее расставленную ловушку.
Впрочем, сам отставной министр Фуше все равно продолжал следить за ходом дела и держать все под своим контролем. Иначе жить он не умел. О том, что Фуше многое знал о планах роялистов, говорит тот факт, что уже в мае 1803 года он написал Наполеону записку, которая заканчивалась такими словами:
«Воздух полон кинжалами».
Секретарь Наполеона Луи-Антуан Бурьенн первым увидел эту записку и, прежде чем передать ее первому консулу, бросился к Фуше за разъяснениями. Каково же было его удивление, когда он увидел бывшего министра полиции, собирающегося в свое загородное имение в Пон-Карре.
— Как же так! — воскликнул Бурьенн. — Вы утверждаете, что воздух полон кинжалами, а сами преспокойно покидаете Париж вместо того, чтобы мчаться в Тюильри и дать объяснения первому консулу?
— Я думал, что вы знаете это не хуже, чем я, — ответил Фуше, хитро улыбаясь. — Я посылаю эту записку и уверен, что не пройдет и часа в Пон-Карре, как я буду вызван в Тюильри. Увидите, уже завтра я буду на месте.
После этого он сел в карету, махнул Бурьенну рукой и уехал.
И точно, на следующий день Фуше уже снова был в Париже.
— Ну вот, мой дорогой, — сказал он Бурьенну, — а я что говорил? Не успел я приехать в Пон-Карре, как примчался посыльный с приказом срочно явиться в Тюильри. Уже вчера вечером у меня была длительная беседа с первым консулом о положении дел в стране. Я спросил его, что он скажет на то, что Жорж Кадудаль уже находится в Париже и готовит заговор против него, но Бонапарт лишь засмеялся в ответ. Он сказал, что, по его данным, три дня назад Кадудаля видели в Лондоне. По его данным… Похоже, он больше доверяет своим верным псам — Реалю и Савари.
* * *
Наполеон, действительно, гораздо больше доверял информации Реаля, государственного советника и фактического вице-министра полиции, и полковника Савари, командира легиона элитной жандармерии, фактически являвшегося личной полицией первого консула.
46-летний Пьер-Франсуа Реаль сначала занимался адвокатурой. Увлекшись новыми идеями, он вступил в Общество друзей конституции и, благодаря покровительству Дантона, стал прокурором революционного трибунала. После падения дантонистов Реаль был арестован и освобожден только после казни Робеспьера. Директория назначила его историографом республики. Как профессиональный адвокат Реаль приобрел блестящую репутацию: он защищал людей различных направлений — членов нантского революционного комитета, роялистов, заговорщика-утописта Бабёфа и его друзей. Он немало способствовал Брюмерскому государственному перевороту, после чего был назначен одним из четырех государственных советников, причисленных к министерству полиции.
28-летний Савари был родом из Шампани. Его полное имя было Анн-Жан-Мари-Рене Савари. Образование он получил в королевском колледже Святого Людовика в Меце. В 1790 году он поступил волонтером в Королевский кавалерийский полк, стал лейтенантом, участвовал в кампаниях на Рейне, потом воевал в Египте, отличился в сражении при Маренго. После этого на него обратил внимание Наполеон, сделавший его своим адъютантом, а потом и начальником своей личной полиции, одной из задач которой был контроль над самим Фуше.
Активный Савари (через несколько лет он станет герцогом де Ровиго и министром полиции. — Авт.) находился в постоянном контакте с одним из бывших вандейских командиров. Этот человек давно был им завербован и обещал поставлять информацию в обмен на безбедную жизнь за счет регулярного получения некоторых сумм из государственного бюджета. Так вот, этот человек сообщал, что недавно его посетила группа вооруженных людей — бывших соратников, которые предупредили его о том, чтобы он готовился. Они, правда, не сказали, к чему готовиться и когда, но все равно, он считал своим долгом доложить об этом Савари.
Полковник показал это письмо Наполеону, и тот приказал срочно разобраться, что такое опять готовиться в этой никак не утихающей Вандее. В тот же день Савари инкогнито отправился к вандейскому командиру в Гранвиле, и тот предоставил ему новые подробности. Оказалось, что несколько дней назад из Англии прибыли два каких-то важных начальника, и теперь они перемещались по деревням и хуторам, объявляя о скором изменении режима во Франции и призывая быть готовыми к этому. Савари сам видел, как местные крестьяне собираются и готовятся к предстоящему выступлению.
Кто были эти двое — пока было неизвестно, но, судя по развернувшейся активности местного населения, это действительно были какие-то очень высокопоставленные люди. Вполне возможно, что одним из них был сам Жорж Кадудаль, ведь он был единственным человеком, который, действительно, мог вновь поднять вандейцев на решительные действия.
Первый консул уже было начал волноваться из-за отсутствия новостей от своего адъютанта, но тут тот появился и сделал полный отчет об увиденном и услышанном. Детали, которые ему сообщил Савари, очень удивили и обеспокоили Наполеона. Он поблагодарил полковника за храбрость и начал предпринимать энергичные меры для выяснения того, что же на самом деле происходит.
В парижских тюрьмах в это время сидело достаточно много разных подозрительных личностей. Среди их находились некие Пико и Ле Буржуа, которые были схвачены в Нормандии как прибывшие из Лондона агенты англичан. Так, во всяком случае, значилось в их досье, составленных полицией. На допросах эти двое категорически отказались отвечать и сотрудничать с полицией, вели себя вызывающе и поэтому были приговорены к расстрелу. После этого они стали вести себя и вовсе развязно и заявили, что властям недолго осталось ждать и что за них есть кому отомстить. Эта бравада не осталась пропущенной мимо ушей, и о ней очень скоро узнал государственный советник Реаль. Тот немедленно доложил об этом Наполеону.
Первый консул потребовал, чтобы Реаль принес ему списки всех задержанных в последнее время в Бретани и Нормандии. Когда списки были доставлены, оказалось, что первым в них значится некий Керель, вторым — Дессоль де Гризоль.
