Молодой человек ничего на это не ответил.
— Не я начал эту войну, — продолжал Наполеон. — Почему же вы не хотели убить того, кто ее начал? Это было бы справедливее?
— Не вы, но вы сильнее всех остальных вместе взятых. Легче убить одного. Я знаю одно: смерть одного злодея может дать мир всей Европе, и этот злодей — вы.
— Очень интересно! И какое же зло я, например, сделал лично вам?
— Не мне, а всем немцам. Я считаю, что пока вы живы, моя родина и весь мир не будут знать ни свободы, ни покоя.
— И кто же это вбил вам в голову подобную чушь?
— Никто. Я просто уверен, что, убив вас, я окажу огромную услугу моей стране и всей Европе.
— Наверное, этому вас учат в ваших университетах?
— Нет.
— А, я понял! Вы, наверное, хотели быть похожим на Брута?
Фридрих Штапс ничего не ответил. Как потом говорил Наполеон, он, похоже, не очень хорошо знал, кто такой был Брут.
— Вы видите меня в первый раз?
— Нет, я видел вас во время вашей встречи с русским императором в Эрфурте.
— И там у вас не возникало мысли убить меня?
— Нет. Тогда я думал, что вы прекратите войну в Германии. Я верил в вас, я даже был вашим самым искренним поклонником.
— И сколько времени вы уже находитесь здесь, в Австрии?
— Десять дней.
— Почему же вы так долго ждали и не пытались осуществить ваш безумный план?
— Я приехал в Шёнбрунн восемь дней назад, но я никак не мог найти возможности приблизиться к вам.
— Нет, дорогой юноша, — покачал головой Наполеон, — вы определенно больной.
Потом император вновь повернулся к своим генералам и резко приказал:
— А ну-ка, позвать сюда Корвизара!
— Кто такой Корвизар? — не понял задержанный.
— Это мой личный доктор.
— Но я не болен! Я не нуждаюсь в его услугах! — закричал Штапс, безуспешно пытаясь вырваться из рук жандармов.
Прибежал доктор Корвизар, лейб-медик императора.
— Посмотрите, доктор, — попросил его Наполеон, — что с этим несчастным: он, должно быть, сошел с ума?
— Месье, — закричал Штапс, обращаясь к Корвизару, — подтвердите им всем, что я не болен!
Корвизар был человеком обстоятельным, но долгого осмотра ему не потребовалось. Он пощупал Штапсу пульс, приложил руку ко лбу. Повернувшись к императору, он вскоре подтвердил, что юноша совершенно здоров и чувствует себя хорошо, разве что… излишне перевозбужден.
— Я же говорил, я же говорил… — обрадовался Штапс. — Проще всего свалить все на чье-то безумие, вместо того чтобы посмотреть правде в глаза.
После этого Наполеон, сложив руки на груди, продолжил допрос.
— Вы и впрямь очень возбуждены. Ваша семья вряд ли будет рада, узнав о вашей глупой выходке. Но так и быть, я вас помилую, если вы попросите у меня прощение, — сказал он.
— Я не нуждаюсь в вашем прощении! Более того, я очень жалею, что мне не удалось осуществить свой план, — воскликнул Штапс.
— Черт побери! Кажется, для вас преступление ничего не значит?
— Убить вас — это не преступление, — возразил Штапс, — это мой святой долг, и я.
— Молодой человек! — не дал ему закончить Наполеон. — Вы знаете, как бог относится к преступлениям!
— Пусть это будет необходимая жертва.
Понимая, что юноша находится на грани истерики и вот-вот разрыдается, Наполеон решил сменить тему и спросил:
— Что это за портрет, что нашли при вас?
— Это одна молодая особа, которую я люблю и которая любит меня.
— Она что, тоже замешана в вашей авантюре!
— Она будет очень огорчена, когда узнает о моей неудаче. Она ненавидит вас так же, как и я. Как и все честные немцы.
— Ну а если я вас все-таки помилую, — вновь вернулся к своему Наполеон, — будете ли вы опять предпринимать попытки убить меня?
Штапс долго молчал, прежде чем ответить:
— Буду, Ваше Величество.
По свидетельствам очевидцев этого разговора, Наполеон остолбенел. Поняв, что дальнейшие расспросы ни к чему не приведут, он приказал генералу Савари увести задержанного.
— Пусть свершится правосудие, — приказал он.
Когда жандармы увели Штапса, Наполеон еще долгое время находился в глубокой задумчивости. Потом он взял министра Шампаньи за локоть и тихо сказал:
— Господин герцог, нужно заключать мир с этими дикими животными, вы слышите меня? Срочно возвращайтесь в Вену, я рассчитываю на вас.
* * *
Военно-полевой суд собрался в тот же вечер. Расследование, проведенное полицией, показало следующее. Фридрих Штапс выехал из Эрфурта 12 сентября в открытой повозке, одолженной у друга его отца. При этом он никому ничего не сказал. Нашли лишь его записку, в которой было сказано, что он отправляется записываться в немецкую армию. Записка эта заканчивалась следующими словами:
«Меня найдут либо среди победителей, либо мертвым на поле боя».
Недалеко от Эрфурта он продал лошадь и повозку, что позволило ему получить деньги, достаточные, чтобы добраться до Вены и поселиться в одном из пригородов. Потом он купил кухонный нож и стал ходить на военные парады в Шёнбрунн, поджидая удобного случая, чтобы осуществить свой замысел.
Следствие длилось четыре дня. Когда председатель военно-полевого суда спросил у Штапса, знает ли тот, что его ждет, юноша ответил:
— Я знаю, что мне предстоит перенести муки. Я с самого начала был готов к этому. Но смерть положит им конец и даст мне перед лицом бога достойное вознаграждение за мои страдания.
В ответ председатель военно-полевого суда заявил ему, что пытки уголовников не предусмотрены законом и не в традициях французского судопроизводства. Потом он сурово посмотрел на подсудимого и сказал:
— А вот насчет смерти вы правы, завтра вы будете расстреляны.
Историки Эрнест Лависс и Альфред Рамбо констатируют:
«Наполеон велел расстрелять его втихомолку, желая сохранить втайне покушение, обнаруживавшее ненависть немцев к нему. Префекту полиции велено было распространить слух, что Штапс был сумасшедшим».
В ночь перед казнью Штапс написал отцу:
«Этой ночью ко мне явился Бог — он был похож на солнце. Его голос сказал мне: "Иди вперед, ты преуспеешь в своем замысле, но ты погибнешь". Я чувствую, что меня поддерживают непобедимые силы».
Далее он писал о вознаграждении, которое ждет его на небе.
В понедельник, 16 октября, в день, когда он должен был быть расстрелян, в армии объявили о заключении мира между Францией и Австрией. В полдень, услышав артиллерийский салют в честь этого события, Штапс озабоченно спросил, что происходит.
