Нереида была открыта в тысяча девятьсот сорок девятом году
[23] и до две тысячи тридцать восьмого года оставалась неизученным планетарным объектом. Мимо неё не пролетали автоматические станции, земные астрономы не направляли на него свои инструменты. В Солнечной системе было множество более интересных спутников, на которых подозревалось наличие жизни: Титан, Европа, Ганимед, Ио и другие. Лишь после запуска миссии «Солнечная окраина», когда к границе Системы направилась станция, имевшая эгран-двигатель, что позволяло ей развивать приличную скорость в тысячу километров в секунду, появилось первое подробное изображение Нереиды. Это и в самом деле был не слишком круглый и ровный кусок камня, покрытый льдом и пылевыми наносами, не представлявший особого интереса для науки.
С тех пор к Нереиде никто не летал. У исследователей Солнечной системы хватало других забот.
На расстоянии в три тысячи километров стало заметно влияние гравитации Бича на спутник.
Он притормозил свой бег: Бич догонял его, – потом начал раскачиваться, вибрировать и развалился на куски практически за несколько мгновений до того, как тонкая по сравнению с планетоидом – диаметр Бича в этом месте не превышал десятка метров – трубка Бича разрезала его почти пополам.
Никакого взрыва при этом не произошло.
Нереида превратилась в две тучи камней и ледяных брызг, хвостами унёсшихся в пространство.
Далеко, однако, этим хвостам улететь не удалось. Тяготение Бича остановило каменно-ледяные рои и понемногу начало притягивать обломки спутника обратно. Через час с небольшим «хвосты» вернулись, выпадая на трубку Бича необычным камнепадом.
– Кошмар! – напомнил о себе Богатырёв. – Представьте, что будет, если Бич врежется в Землю!
– Немезида… – прервал своё фирменное молчание третий член исследовательской группы Долгушин.
– Что? – не понял Богатырёв.
– Извините, вспомнилось… ситуацию прохождения космического тела мимо Земли уже описывали фантасты прошлого
[24].
– Не читал, хотя речь не о прохождении, а о столкновении.
Воображение Дениса нарисовало картину катастрофы при столкновении Бича с Землёй, и ему на мгновение стало зябко.
– Командир… – начал Анатолий, которому тоже стало не по себе.
– Работаем! – отбросил посторонние мысли Денис. – Капитан, сообщение в Центр!
– Будете редактировать? – тактично спросил Егорыч.
– Нет, – без колебаний ответил Денис, понимая, что имеет в виду компьютер: как командир экспедиции, подчинявшийся военному командованию, он мог отправлять шифрованные донесения в ЦУП. Но не видел в этом смысла. – Уточните траекторию полёта.
– Мы это делаем каждый час, – заметил Илья. – Никаких изменений, радиант прежний – Змееносец. Бич пролетит мимо внутренних планет, не задев орбиты Марса.
– Прошу прощения, – мягко проговорил компьютер. – Траектория объекта изменилась на три десятых минуты
[25].
– Чепуха, отклонение в пределах фоновой погрешности.
– Велемир Мартович, – подала голос Аурика, – к чему может привести такое изменение вектора?
– Нужен расчёт…
– Егорыч?
– Секунду, капитан… по первым прикидкам Бич может опасно сблизиться с Юпитером.
– Допустим, и что с того?
– Всё будет зависеть от турбулентности гравитационных полей. Гравитационное поле Юпитера изменится, что отразится и на внутренних планетах. Но возможно и столкновение Бича с его спутниками.
Отсеки корабля заполнила тишина.
– С каким именно?
– Анализирую.
– Я знал, что добром вся эта бодяга с Бичом не закончится, – проворчал Анатолий мрачно.
– Уточните расчёты! – сказал Денис, преодолевая горловой спазм. Интуиция подсказывала, что сложности для экспедиции только начинаются. – Сосредоточиться на наблюдении.
Снова по отсекам корабля поплыла тишина.
После того как «Енисей» оставил за кормой распадающийся на глазах остов космолёта «улиток», они обнаружили не один «пылегрязевой волдырь» на трубе Бича и наткнулись на ещё один корабль, погребённый под обломками разбитого астероида. Садиться возле него не стали, послали катер. Команда Дениса обследовала находку и вернулась, нагруженная образцами материалов и деталей конструкции для химико-физических исследований.
Этот корабль был моложе первого, его возраст не превышал сотни миллионов лет, но и он состарился настолько, что начинал распадаться в пыль от любого сотрясения.
Кому он принадлежал, каков был облик его владельцев, определить не удалось.
Кроме разбитого «неземного корыта», как отозвался о находке пилот-прима «Енисея» Эрнест Шерстюк, имевшего чудовищно сложный атомный «котёл», давно окаменевший, не пропускавший ни одной детали Егорыч заметил на одном из опухолевидных языков осевшей космической «грязи» нечто напоминавшее позвоночник динозавра длиной в три десятка метров. Не пожалели зонда, приславшего множество снимков и вереницу данных о материале странного образования, и поняли, что «позвоночник» представляет собой часть металлической конструкции неизвестного происхождения.
Анатолий заметил по этому поводу:
– Похоже, вся супердлинная макаронина усеяна обломками станций и звездолётов.
Возражать ему не стали. Если уже на первых сотнях километров от торца Бича нашли три артефакта, захваченных суперструной в блужданиях по галактикам, то на всей «макаронине» Бича и в самом деле можно было ждать не одну встречу с «костями».
Переждав столкновение с Нереидой, «Енисей» снова двинулся над неровной трубкой Бича к его противоположному концу.
Денис всё-таки лично составил сообщение в Центр, и Егорыч отправил сигнал к Земле. Ответ должен был прийти примерно через три с лишним часа. Система связи корабля не обладала технологией мгновенного «трещинного» преодоления пространства, а радиосигналы летели через космос со скоростью света.
Космонавты застыли у экранов, не сводя глаз с тоненькой белёсой линии Бича. Им вовсе не нужно было разглядывать удивительное порождение Большого Взрыва, автоматы и компьютеры делали это лучше людей. Но все начали осознавать, что несёт человечеству явление вовсе «не божьего» Божьего Бича, и пытались каждый по-своему искать повод для надежды.
Иллюстрация 12
