– Господа, – сказал Мозес, с трудом принудив себя улыбнуться, – мы почти у цели. Будет трудно, предупреждаю, потому что Бич Божий обладает специфическим гравитационным полем, но придётся терпеть. Наша задача собрать как можно больше артефактов до подхода других экспедиций и благополучно свалить домой.
– Оружие, – буркнул Зеррин.
– Да, конечно, заберём и оружие, если оно найдётся.
– Деструктор.
– Его мы снимем в первую очередь. Вопросы ко мне есть?
Бородачи угрюмо переглянулись. Многие из них никогда не покидали Землю и чувствовали себя неуютно.
Мозес усмехнулся, представляя, как они отреагируют на Бич Божий, когда корабль окажется над экзотической струной, обросшей пылью, снегом и каменными россыпями. Впрочем, он и сам прежде не имел дело с объектами, порождёнными Большим взрывом тринадцать с лишним миллиардов лет назад, и жаждал поскорее увидеть один из них собственными глазами.
– Вопросов нет. Прекрасно. По местам.
Бойцы начали выбираться из пузыристого зала с мерцающими стенами-экранами, показывающими космические бездны и белую паутинку Бича.
Зеррин задержался.
– Есть разговор.
– Говори, – оторвался Мозес от созерцания паутинки.
– Не здесь.
– Хорошо, идём ко мне.
Президент НАТО помахал рукой Паку Сонсэнниму, оставшемуся на своём капитанском мостике, и провёл командира спецгруппы в свою каюту; он занимал каюту капитана, одноместную, в отличие от двухместных кубриков экипажа.
– Слушаю.
– Летим сразу за деструктором, – угрюмо проговорил Зеррин. По-английски он говорил с акцентом.
– Я это и объявил.
– Подчиняться будешь моим приказам.
Мозес изумлённо вскинул брови.
– Оберст…
– Я сказал – ты услышал.
– С ума сошёл?! Я здесь главный! Я всё организовал!
Зеррин показал средний палец.
– Сюда смотри. Ты уже не нужен. Мне приказано устранить тебя, если не будешь слушаться. Мы и без тебя справимся.
Мозес потемнел.
– Ты или идиот… или хуже! Капитан «Ынхи» запрограммирован таким образом, что подчиняется только мне!
Зеррин раздвинул губы в змеиной улыбке, в его руке сам собой возник компакт-пистолет.
– Под взглядом этого миротворца он будет подчиняться кому угодно. Ты меня понял?
Мозес ответно поднял вверх средний палец.
– Видел?! Здесь везде видеокамеры, и компьютер следит за каждым вашим шагом день и ночь.
– И что с того?
– В случае необходимости… – Мозес помедлил, справляясь с приступом ярости, – ты будешь ликвидирован первым!
– Каким образом? – скептически осведомился Зеррин.
С потолка каюты выпал чешуйчатый шарик на гибком шланге, похожий на глаз, раскрылся тюльпаном. А из стены справа от двери вылез блестящий стержень, ощетинился десятком иголочек.
Зеррин замер, разглядывая шар-тюльпан и стержень; это был электроразрядник.
– Корейцы практичные люди, – оскалился Мозес. – Учли все пожелания командования по нейтрализации предполагаемых бунтов команды. На всякий случай. Так что ты практически труп. Перевести на турецкий? Ведь ты турок?
Зеррин мигнул. В его хищных желтых глазах мелькнула искра угрозы. Но сдерживаться он умел. Убрал пистолет, ещё раз глянул на стержень электроразрядника и вышел.
Мозес расслабился. Хотя прекрасно понимал, что этого недочеловека ничто не остановит и с ним надо всё время держать ухо востро.
В каюте зазвучал голос капитана «Ынхи»:
– Господин начальник, мы готовы следовать дальше.
– Через пять минут, – заторопился к своему защитному креслу Мозес. – Следи за ним.
– Как прикажете.
Корабль увеличил скорость…
* * *
Вблизи Бич Божий произвёл впечатление даже на толстокожих бойцов Зеррина.
Неровная белая труба, окутанная полупрозрачными белыми струями пара, уходила краями, казалось, в бесконечность и делила космос на две части – верхнюю, с облаками звёзд, и нижнюю – с оком Солнца.
Сначала кораблём завладела тишина, насыщенная нетерпением и заинтересованностью космонавтов открывшимся пейзажем. Потом на тела людей навалилась странная скручивающая тяжесть, проявляющаяся в каждом движении, в каждом жесте космоплавателей, зрение начало расплываться, ориентация путаться.
Общая волна интеркома донесла вздохи, ворчание и тихую ругань пассажиров.
– Что… это? – мрачно спросил Зеррин.
– Я предупреждал, – после паузы огрызнулся Мозес, которому тоже пришлось сражаться с организмом. – Вблизи этой штуки гравитационное поле имеет круговой градиент и сбивает…
– Попроще.
– Проще – привыкайте, будет ещё хуже.
– Господин начальник, – донёсся озабоченный голос Пака Сонсэннима, – жду ваших указаний.
– Нельзя ли избавиться от… э-э… внешнего воздействия?
– Генераторы полевой защиты почти на пределе.
– Включайте на полную мощность!
– Слушаюсь.
Секундой позже Мозес почувствовал, что с плеч словно свалилась гора. Усиление антигравитационного поля ослабило воздействие поля Бича. Хотя всё равно пришлось проглотить таблетки, снижающие восприимчивость организма к нагрузкам.
– Ищем китайское корыто!
– Понял, господин начальник.
«Ынха» повернул и двинулся вдоль неровной тростинки Бича Божьего, порождённой наносами ледяных кристаллов, осевшими на неё пылевыми хлопьями и слоем замёрзших газов.
– С такого расстояния мы ни черта не увидим, – проворчал Зеррин.
– Пак, подойди к Бичу на минимально возможную дистанцию, – приказал Мозес.
– Слушаюсь.
Крейсер направился к белоснежной тростинке, начавшей вырастать в облепленную межзвёздным материалом суковатую палку, подёрнутую испарениями.
Неприятные ощущения усилились. Начали подёргиваться мышцы лица, проявились лёгкие покалывания в глазных яблоках. При каждом движении рождалось ощущение заноса руки или ноги, как в невесомости, но одновременно и как при движении по льду.
– Достаточно? – тенорком осведомился Пак Сонсэнним.
– Ближе, – против желания буркнул Мозес, – километров до ста. Терпите, нам ещё придётся опускаться на эту трубу.
«Ынха» опустился ещё ниже, увеличивая скорость до одного километра в секунду. Бортовой компьютер подкорректировал систему визуального наблюдения, и экраны перед каждым космонавтом начали передавать достаточно качественную картину бичевого пейзажа.
