Покупка необходимого обошлась в кругленькую сумму. Одиннадцать рублей двадцать копеек! Хорошо хоть Рыченков оказался нежадным мужиком и выплатил премию за бой в целых пять рублей. Хм. Вообще-то мог бы и побольше, учитывая вклад Бориса. После посещения лавки из всех денег у него осталось только тридцать пять копеек. Хорошо хоть тратиться на крышу над головой и еду не нужно.
Покончив с покупками, вышел на довольно многолюдную улицу. Городок сродни их Морозовску, но куда оживленнее. Возможно, оттого, что здешний порт побольше и, как следствие, имеет транзит.
Привычно огляделся по сторонам – появилась у него такая привычка – и направился по мощеному тротуару в сторону окраины. Если проезжая часть залита ярким южным солнцем, то пешеходные дорожки скрыты в тени от высаженных вдоль обочины каштанов. Правда, все одно жарко, а вернее, душно из-за отсутствия ветра.
Приметил на противоположной стороне большое здание с вывеской «Ресторация». И тут же засосало под ложечкой. Очень уж захотелось отведать чего-нибудь такого эдакого. Уж и забыть успел, когда в последний раз ел что-то, кроме вкусной, здоровой, но все же простой пищи. Только в той, недосягаемой прошлой жизни. Ничего. Он свое еще наверстает. Ну есть у него слабость, любит вкусно поесть.
Прошел мимо. Оставшихся в кармане денег на обед в таком заведении не хватит. А главное, молодого человека в форме простого моряка никто и на порог-то не пустит. Тут дресс-код – не чета его миру. И дело даже не в одежде. Рылом не вышел. В ресторанах даже купцам делать нечего. Заведение сугубо для дворянского общества. Дельцам по сословию полагается трактир. Вот так тут все кучеряво.
Повел взглядом по витринам многочисленных магазинов и лавок. На улице сплошь все первые этажи отведены под торговые площадки, стены обвешаны рекламными вывесками. За стеклом выставлены предлагаемые товары.
Борис невольно остановился, не в состоянии отвести взор от большой стеклянной витрины. Вообще такое широкое полотно обходится дорого. Тут и площадь, и толщина соответствующая. Но оно того стоило. Хозяин точно знал, как подать свой товар.
При том что вывеска была довольно лаконичная, «Кондитерская „Славянка“», красота в витрине не могла оставить равнодушным никого. Зефир всевозможных форм и расцветок. Пирожные заварные, со взбитыми сливками, корзиночки, песочные и еще бог весть какие. Торты – настоящие произведения искусства, как с цветочками, так и в форме замков или кораблей. Удивительно, как хозяину удается обеспечить их сохранность, учитывая отсутствие здесь холодильников.
Внутри три девицы в легких летних платьицах. Н-да. В смысле по местным меркам конечно же. Так-то остается только гадать, как они не теряют сознание и не обливаются потом, словно в доброй парилке. Это же с ума сойти можно от здешней моды. Да еще и в этих южных широтах.
Зато, несмотря на свою молодость, а они примерно его ровесницы, развиты девочки на зависть. Высокая статная грудь так и притягивает взгляд. Учитывая, что о пуш-апе здесь не ведают, а бюстгальтеры применяют для поддержания груди, а не для увеличения ее объема, любоваться там было чем. Но сейчас-то его их прелести вместе с милыми личиками занимают мало. Совершенно неожиданно для себя Борис вдруг понял, что таращится на сладости, и непроизвольно сглотнул обильно потекшую слюну.
Словно нашкодивший кот, покосился на барышень. Две хихикали в ладошки. Третья, осуждающе качая головой, что-то им высказывала. Отдала деньги кондитеру и, подхватив два бумажных пакета, выскочила наружу.
– Здравствуйте, сударь, – мило улыбнувшись, сразу же подступилась она к нему.
– З-здравствуйте, барышня, – борясь со слюноотделением и от неожиданности запнулся он.
– Возьмите, – протянула девушка один из пакетов, тот, что поменьше.
– Зачем это? – Борис тут же залился краской негодования.
Отступил на шаг, сжав в руке лямку холщовой сумки так, что побелели костяшки. Возможно, что-то такое промелькнуло и в его взгляде.
– Зачем вы так? – тут же надула губки девчушка. – Я же от чистого сердца. Для вас это дорого, а мне ничего не стоит. Я же вижу, что вам хочется.
– Барышня, я в состоянии купить себе пирожные, если действительно этого захочу. – внутренне кипя от гнева, все же максимально спокойно пояснил он. – Мне не нужно подаяние.
Какая-то пигалица посмела одарить его милостыней. Кого?! Его?! Рудакова?! М-мать! Сказать, что он был взбешен, это не сказать ничего.
– Не подаяние, а угощение, – выставив руку в останавливающем жесте, с очередной милой улыбкой произнесла она.
И о чудо. Вылетевший было в дверь кондитер с полицейским свистком в губах замер. Такой имеется у всех торговцев и дворников. Потому как его трель означает только одно – подачу сигнала тревоги и призыв городового. На улицах можно увидеть детей, играющих со свистулькой или боцманской дудкой, но никогда – со свистком.
А вот и городовой, несется с развевающимися полами белого форменного сюртука. Да такой здоровый, что окажись на его пути – и снесет к нехорошей маме. Девчушка вновь удивила, властно выставив руку в направлении блюстителя порядка. И тот остановился, вперив в Бориса строгий, изучающий взгляд.
– Все в порядке, милостивые государи. Произошло досадное недоразумение, – прожурчала она своим милым голоском. – Так вы не возьмете? – склонив головку набок, вновь мило улыбнулась она.
– Благодарю, барышня, мне не хочется.
– Но вы так смотрели.
– Мне было просто интересно, как хозяину удается сохранять в витрине свои сладости без холода.
– Там выставлена бутафория, – автоматически отозвался хозяин лавки.
– Благодарю за разъяснения. Я ничего не нарушил? – посмотрев на городового, уточнил Борис.
– Н-нет, – вынужден был признать тот.
– В таком случае позвольте откланяться. – Приподняв бескозырку гражданского образца, Рудаков повернулся и зашагал прочь.
Однако уже через десяток шагов услышал за спиной легкий перестук каблучков. Когда остановился и обернулся, девчушка уже была рядом. Одарила его очередной очаровательной улыбкой.
– А обманывать нехорошо, – слегка подавшись к нему, заговорщицки прошептала она.
Сунула в руки оба пакета и стремительно отошла в сторонку, сияя улыбкой. А потом с озорным блеском в глазах наблюдала за тем, как Борис борется с пакетами, дабы не уронить их на мостовую.
– Не подаяние, а угощение. Вот, – со значением произнесла она и сделала книксен. – До свидания, милостивый государь.
Довольно хихикнув, шалунья резко обернулась, слегка взметнув юбку, и вприпрыжку поспешила вернуться к подружкам. Глянула на свои руки, в коих оставался только солнечный зонтик да дамская сумочка, висящая на запястье. После чего решительно вошла в кондитерскую, вынудив хозяина поспешно отступить вовнутрь.
Борис встретился взглядом с городовым и пожал плечами. Тот в свою очередь лихо подкрутил ус, подмигнул и, отвернувшись, пошел дальше блюсти порядок на славных улицах Яковенковска.
