– Прошу прощения, сэр. Просто…
– Страшно?
– Однажды я уже чуть не умер. Меня тогда спас артефакт.
– Мы все когда-нибудь умрем, парень. Весь вопрос в том, как это случится. Я предпочитаю – с гордо поднятой головой. А ты?
– Так точно, сэр! – вытянулся Борис в струнку.
А что тут еще поделать. Да и прав этот англичанин. Умирать, трясясь от страха, как-то не хотелось. От одной только мысли о подобном исходе Бориса начинало трясти от злости. Никогда не был трусом. И пусть по факту ему уже под шестьдесят, более рассудительным от этого он не стал. Не в этом случае.
И это несмотря на то, что буквально пару часов назад он наконец окончил курс «Художественного училища». То есть взял планку второй ступени Науки. Путь к пятой и к дополнительному возрождению был открыт. Вопрос всего лишь месяца усиленных занятий рисованием. Н-но…
Он подошел к орудию, платформу которого уже заканчивали крепить к кормовому фальшборту. Основную отдачу при выстреле примут на себя противооткатные цилиндры, остаток придется на дополнительные откатники платформы. На суше их принимает на себя хобот и упоры, вгрызающиеся в землю.
– Что он задумал, Джек? – кивая в сторону капитана, спросил Борис у боцмана.
Тот как раз командовал установкой орудия, проверяя, чтобы все было сделано должным образом. Не дай господь какой ротозей варежку поймает. Вот уж будет веселье, если в самый ответственный момент они окажутся без орудия.
Боцман – не капитан. Оно, конечно, может и в зубы. Но все же к матросам поближе. И если пройдется по сусалам, то сугубо по делу. Наводчик же – не простой матрос. Опять же, несмотря на то что Измайлов из чужаков, отношение к нему за знание своего дела особое. Причем далеко не только у командного состава, но и у рядовых. Абордаж и ответный огонь – это штука непредсказуемая. Он же своей стрельбой заставлял противника быстренько поднимать лапки кверху. Уж два парохода прибрали к рукам. Не шутка.
– Если продолжим убегать со всей прытью, разрыв уменьшаться будет дольше, а значит, и лягушатники смогут обстреливать нас безответно, – начал пояснять боцман. – Кэп же хочет быстренько сократить разрыв, чтобы ты мог начать им пускать кровь.
– Но тогда и они будут ближе. А там три орудия.
– Есть другие предложения?
– Да кто меня послушает.
– Есть другие предложения? – с нажимом повторил вопрос Джек.
– Нет, – вынужден был признать Борис.
– Тогда просто хорошо сделай свою работу, сынок.
– Есть, сэр!
– Вот и молодец.
Пристрелочный выстрел крейсера лег довольно близко к левому борту, что вполне можно было расценить как накрытие. Именно так и подумали французы. Но прежде чем они подготовили залп, капитан Дэниелс отдал приказ машине полный назад. Борис буквально физически ощутил, как яхта начала сбавлять ход. Его глазомер художника, пусть еще и не получившего полного образования, безошибочно определял, как сокращается дистанция.
Залп! Снаряды с воем пронеслись над и рядом с кораблем. Один из них с сильными хлопками сделал прорехи сразу в двух парусах и ушел в воду перед носом.
– Русский! – дернул его боцман.
Артиллеристы у лягушатников оказались на высоте. Сейчас внесут поправку в прицел и следующим залпом непременно накроют. Но что мог поделать Борис, если они все еще вне досягаемости их пушки? Будь у нее длиннее ствол, тогда другое дело. Но они имели то, что имели. А противник все еще далеко.
Следующим залпом французы показали, что стрелять все же умеют. Они учли уменьшившийся ход. Однако все три гранаты подняли всплески рядом с бортами «Розы». Капитан напряженно вглядывался в противника, скрежеща зубами, но прекрасно понимая, что Измайлов пока не может стрелять. Чего не сказать о все больше волновавшейся команде. Матросы подспудно искали укрытие, благо от них не требовалось изображать из себя стойких оловянных солдатиков.
Хм. В местной интерпретации матросов. Не было тут армии. Только моряки и морская пехота. Такова специфика планеты, покрытой сотнями архипелагов и лишенной материков. Разумеется, есть и большие острова. Та же Британия, Московский, Парижский и другие. Но армия так и не зародилась. Издревле были распространены морские дружины, отправлявшиеся в набег на соседей.
Наконец противник таки достал беглецов. Грохнуло где-то в районе бака. Стремясь оказаться как можно дальше от опасности, не задействованные у орудий матросы как раз там-то и сгрудились. Грохот разрыва гранаты, взрыватель которой был выставлен на мгновенный подрыв. Треск раздираемого дерева. Крики и стенания раненых. Борис вжал голову в плечи, продолжая всматриваться в прицел. Рано. Все еще рано.
Очередные три снаряда плюхнулись в воду, разве что обдав находящихся на палубе брызгами. Машина надсадно отрабатывала полный назад. Противник выжимал из своей все до последней лошадки.
– Полный вперед! – наконец скомандовал в переговорную трубу капитан.
Все правильно. Пусть крейсер все еще далеко, пора набирать ход, чтобы догоняющие не подошли совсем уж близко. Кстати, они уже могут себе позволить развернуться бортом и использовать четыре орудия. Только выгода от подобного маневра все еще не перевешивает минусы. Вот и не делают этого.
Пушечка рявкнула резко и хлестко, выпустив облако порохового дыма и выплюнув чугунную гранату, унесшуюся к своей цели. Снаряд все еще пребывал в полете, когда Борис почувствовал легкий толчок в плечо. Знак заряжающего, что патрон в стволе. Не дожидаясь результата, Измайлов вновь потянул рычаг. Выстрел!
На носу крейсера вспухло облачко порохового дыма, когда рука заряжающего коснулась плеча Бориса в третий раз. Так что очередной выстрел практически совпал с разрывом первой гранаты. И вновь облачко дыма на палубе француза, совпавшее с очередным выстрелом, только чуть дальше. А потом они стали появляться густо и часто, с интервалом в четыре секунды. Ровно столько требовалось на перезарядку пушки.
Снаряды рвались не просто на палубе крейсера, а засыпали именно его бак. Конечно, калибр несерьезный. Бризантность у пороха оставляет желать лучшего. Ручная противопехотная граната с незначительным количеством осколков, что характерно для такой начинки. Но когда они рвутся с интервалом в четыре секунды на маленьком пятачке… Да еще и в непосредственной близости от орудий, вокруг которых крутится три десятка человек ничем не прикрытой обслуги… Тут уж беды не миновать.
Со следующим залпом крейсер замешкался. Да и залпа не вышло. Гулко рявкнул один-единственный выстрел. И вновь позади Бориса раздались крики, стенания и проклятия. Опять треск разрываемого дерева. Команды капитана и офицеров.
Только Измайлов ничего этого не слышал. Все его сознание затопила нескончаемая и выламывающая боль. Красной пелены не было, перед взором все плывет, словно он смотрит в окно, заливаемое ливнем. Какой-то шум на периферии. Но что там, как и из-за чего, не понять. Да и не старается он вникать в происходящее.
