– Брось. Она не первая дочь русского боярина, за которую потребуют выкуп. Закон на нашей стороне, и русский это проглотит, – возразил лейтенант.
– Серьезно? Дик, а как ты считаешь, кому поверит боярин, следственной комиссии по призовому праву или своей дочери? А поверив дочери, что он сделает с тем, кто посмел убить его вассалов и обидеть ее? Я бы сказал, что у него не будет выбора.
– Проглотит, – убежденно произнес Абрамс.
– Только не Яковенков. Я слышал о нем. А вот своему зятю он ничего не сделает.
– Парни рассчитывают на заслуженную долю.
– Каждый, и ты в том числе, получит причитающееся. Или есть существенная разница, откуда эти деньги, из выкупа или из приданого?
– Ты готов так легко разбрасываться приданым?
– Я готов так глубоко залезть в карман моего будущего тестя, друг мой.
– И как ты собираешься добиться ее руки?
– Для этого есть множество способов. Главное, что она достигла возраста вступления в брак. Господи, ты и впрямь думаешь, что мне будет трудно вскружить голову этой девчонке? А что до ее родителя, я достаточно знатен, пусть и из обедневшего рода.
– Ты забываешь одно обстоятельство. Старую-молодую матрону. Уж кого-кого, а ее одурачить не получится.
– С ней произойдет несчастный случай. Причем на глазах у девочки. Чтобы никаких сомнений в нашей непричастности.
– Хм. Хилл?
– Он все сделает как надо, – подтвердил капитан, и их голоса начали отдаляться.
Вот так вот. Не сказать, что Бориса не задели слова о намерении Бентли охмурить Катю. Еще как задели. Но он прекрасно отдавал себе отчет в том, что пока он станет кем-то, чтобы иметь хотя бы призрачный шанс быть с ней вместе, ее уже давно выдадут замуж. Не за этого, так за другого.
Он взрослый мужчина и понимает, что о глубоком чувстве с его стороны не может быть и речи. Так, всего лишь увлеченность. При желании он может с ней переспать. Тут капитан прав, взрослому мужчине вскружить девочке голову ничего не стоит, если он, конечно, не увалень какой. Только Борису этого не надо. Потребность можно удовлетворить и с кем другим. Ну или хотя бы она была стервой, тогда – не исключено.
А вот Лизавету Петровну нужно вытаскивать. Причем этой же ночью. Кто знает, насколько профессионален Хилл. И потом, судя по всему, до порта им не так чтобы и далеко. Пара дней максимум. А значит, и времени для осуществления задуманного у капитана мало.
Что там из минусов? Открытое море, незнание навигации, бог весть, как там в катере с аварийным запасом и топливом. Дурак? Еще какой! Простит ли он себе, если не вытащит эту вздорную старуху в молодом теле? Никогда. Значит нужно действовать.
Ночь выдалась тихой, с устойчивым попутным ветром. А потому «Роза» шла под парусами. Что полностью подходило Борису. Вообще-то так себе задумка. Но ни на что лучшее попросту нет времени. И потом, кто сказал, что экспромт – это обязательно плохо? К примеру, у него они нередко получаются более эффективными, чем планы, продуманные до мелочей.
Борис прихватил с собой только нож и пару своих «бульдогов», причем зарядив оба боевыми патронами. Ему сейчас не до бирюлек. Хотя крови, конечно, желательно избежать. Кроме того, в карманы брюк пошел отрез веревки и большой кусок ветоши.
Брать что-либо еще – это привлекать к себе лишнее внимание. Его появление на палубе не вызовет у вахты удивления. Измайлов частенько так делал. Одна из причин негатива по отношению к нему – он нигде не был задействован, кроме как у орудия. Капитан строго следовал букве договора.
Постояв немного у борта, Борис выждал момент, когда вахтенный офицер направился на нос, и сам двинулся в направлении юта. Это в прежние времена дорога экипажу туда была заказана. Моряки весьма консервативны, но многие традиции все же уже безвозвратно ушли в прошлое.
Подобное поведение для Измайлова было нормальным. Он нередко присаживался вот так на корме и смотрел на струящийся кильватерный след. В особенности ему нравилось наблюдать за ним, когда яхта шла под парусами. Поэтому рулевой не обратил на него никакого внимания.
– Русский, ты? – окликнул его часовой, едва Борис наполовину поднялся по трапу и его голова появилась над ютовой палубой.
Опасаться часовому нечего, поднимать излишний шум нет причин. Ну появился один из своих. Нормальная ситуация. Тем более если это тот, кто по ночам частенько проделывает подобное. Пост выставили на случай, если пленницы решат воспользоваться идущим на буксире катером.
– Я, – окончательно поднимаясь наверх, ответил Измайлов.
– Извини, но сегодня тебе тут не место. Как видишь, капитан выставил пост.
– Угу. Теперь вижу. Ладно, посижу в другом месте. У тебя огоньку не найдется?
– Ты же не куришь.
– Закуришь тут, когда с того света возвращаешься.
– Это да. Повезло. С костлявой разминулся, – начав охлопывать себя по карманам, согласился матрос.
Борис приблизился к нему и без замаха врезал боковым в челюсть. Часовой сразу же поплыл и, закручиваясь, начал падать. Удар кулаком по затылку, так чтобы выключить с гарантией, и не забыть подхватить оглоушенного, чтобы тело или винтовка не нашумели падением на палубу.
До рулевого недалеко. Но на паруснике в принципе не бывает тихо, скрип дерева и такелажа – явление постоянное. И уж тем более когда судно идет под парусами. Конечно, слух учится отсеивать эти звуки, воспринимая их как фон. Но они в состоянии поглотить лишь те, что тише. Вот Борис и постарался все сделать максимально бесшумно. Главное, чтобы вахтенный офицер не решил подняться сюда слишком рано.
В рот – кляп, так чтобы не вдруг и выплюнул. Руки за спину и быстренько наложить путы. То же самое с ногами. Выключил вроде бы качественно, да кто же его знает, как у него со здоровьем. Убивать не хотелось.
Снял с часового поясной ремень с патронной сумкой и надел на себя. Три десятка выстрелов из дальнобойной «мартини-генри» – единственное, что он сможет противопоставить возможной погоне. Так что пренебрегать оружием не стал. Хотя для эквилибристических упражнений она слишком громоздкая. Ну да тут уж не до жиру.
Катер решил не подтягивать. Вместо этого повис на буксирующей его веревке и начал спускаться к окнам каюты капитана, где содержали пленниц. Только теперь до него дошло, что его план уже трещит по швам. В любой момент на юте может появиться вахтенный офицер. Вместе с ним бодрствуют шесть моряков. А ведь Борису еще нужно как-то достучаться до девушек, объяснить необходимость побега, во всяком случае, для Елизаветы Петровны. И это при том, что в настоящий момент ему уже несказанно везет. Насколько это везение должно растянуться, Измайлов попросту не представлял. Впрочем, назад ходу тоже нет.
Эти мысли пронеслись в голове, пока он спускался какую-то пару метров. Но едва заглянул в окно, как понял, что многие из его опасений уже не актуальны. Зато появились новые. И куда как серьезные.
