– Не помню! Какая теперь разница?!
– Точно, никакой, – Катя потерла виски кончиками пальцев.
– И нас с Тимуром сегодня ждут в полиции для составления словесного портрета.
– Нет!
– Что ж ты так напугалась-то! У-у, как все далеко зашло… Сколько страсти! Так вам все равно не быть вместе! Не пойму, на что ты надеешься!
– Заткнись, Шустов!
– Не-а! Зачем? Я выполню свой гражданский долг: помогу поймать преступника. Дам очень точное описание его… лица. И будь уверена, у меня очень хорошая зрительная память. Я запомнил даже, какого цвета у него глаза.
Глава 37
Казимир Хмелевский сидел в больничном кресле и смотрел на маму Зосю, которая большую часть времени суток спала под действием лекарств. Врач успокоил, что опасности для здоровья нет, обморок был следствием перенесенного волнения, что в ее возрасте вполне допустимо. А теперь нужен только покой для восстановления сил.
Он решил, что из клиники сразу же перевезет ее домой в имение. Тем более, скрывать ей больше нечего. «Или есть что? Она до сих пор не рассказала, как удалось выжить в лагере! А я как-то и не заострял на этом внимание! Но, в конце концов, не так уж и важно: отбыла срок либо часть его, как я думаю, или ее амнистировали? Главное – осталась жива!» – Казимир откинул спинку кресла и прикрыл глаза.
«Катя… как же хочется ее увидеть! Но в ее положении лететь в Польшу опасно. Значит, в Россию поедем мы с Михаэлем, как только маму Зосю отпустят домой», – он попытался представить эту встречу, боясь лишь одного – Катя не поверит, что он узнал о ее существовании только теперь.
– Казя, – он тут же открыл глаза, как только мамины холодные пальцы коснулись его руки.
– Что, мама Зося? Врача позвать?
– Не нужно. Я нормально себя чувствую. Даже выспалась как никогда! Могу уже освободить палату, – пошутила она, приподнимая голову с подушки. – Подай воды умирающей старушке, мальчик.
– Шутишь? Это хорошо. Значит, едем домой! – Казимир поднес поильник к ее губам. – Но я все же поговорю с доктором, хорошо? По крайней мере, буду знать, какими лекарствами тебя лечить дома.
Зося Адамовна улыбнулась.
– От старости медицинских препаратов еще не создано, дорогой.
На самом деле, у нее ничего не болело. Она адекватно оценивала свое состояние, знала, что осталось закончить несколько важных для нее дел, и не собиралась тратить время на пребывание в больничных стенах.
– Хорошо-хорошо. Отдыхай, пока меня не будет, и морально готовься к переезду. К нам в имение! И это не обсуждается! – Казимир быстро вышел за дверь, не давая ей возразить.
Зося Адамовна подумала о том, что многое могло бы в их жизни с Сашенькой быть по-другому, если бы она могла рассказать о себе все…
…Дело об ограблении Савушкина вели два дознавателя – Андрей Злотый и Леонтьев. Имени последнего Зося не знала – как-то не представился, когда впервые ударил по лицу. Что-то звериное, больное было в его взгляде, словно ждал он случая, сдерживаясь лишь пред начальственным оком старшего офицера. Злотый же никогда не тронул ее и пальцем. Зося была уверена, что именно Леонтьев убил Виктора на допросе, не рассчитав силу удара. В официальную версию о сердечной недостаточности не верила – брат был на редкость здоров, за многие годы ни разу не посещал врача.
В суд дело передали быстро, осудили на пять лет. И отправилась она в лагерь отбывать наказание.
То, что будет бита и унижена, Зося поняла сразу, как только за ней закрылась дверь лагерного барака. Но решила для себя, что выдержит все. Пять лет нужно было продержаться обязательно – хотя за Казимира она была спокойна, зная, что брат заранее договорился с дальними родственниками, что те заберут мальчика из детского дома. И в том, что Лиля Бас выполнит обещание поддерживать их материально из тех денег, которые она, Зося, привезла ей вместе с украденными Виктором ценностями, была уверена на сто процентов. Виктор у Савушкина вынес из дома все подчистую, не оставив ни рубля даже в «хозяйственном» кошельке, который нашел в кухонном буфете. Рассказывая об этом, он смеялся, словно не ограбил квартиру коллекционера, а просто пошутил над ним и его женой вот так, по-крупному, раздев бедняг догола. Он вынес даже одежду, кинув узлы в подвале дома – чужое шмотье ему было не нужно.
Зося старалась близко не общаться с барачным людом, в особенности – с матерыми уголовницами. Видимо, чувствуя ее отстраненность, те и сами к ней не приставали. Так продолжалось с месяц, пока в барак не вселилась воровка по кличке Пичуга. Конфликт между Зосей и этой на всю голову больной бабищей возник с первых минут: той приглянулось Зосино место. Зося молча вернула свою подушку, скинутую Пичугой на пол, на место и пнула ее узел с бельем ногой.
Ночью Зосю избили. После нескольких же ударов она отключилась. Очнулась лишь в тюремном лазарете. На стуле рядом с койкой сидел Злотый. Андрей Злотый, следователь с Лубянки, занимавшийся ограблением коллекционера Савушкина.
Спустя неделю, когда она окрепла, он заявил, что у нее только один выход – бежать. И он готов ей помочь в этом.
Зося ни на одну секунду не сомневалась, что все, что он говорит про безумную к ней любовь, полное вранье. Злотый по-прежнему не терял надежды подобраться к ценностям Савушкина. Но у нее действительно не было выхода – возвращаться в барак на прежних условиях было равносильно самоубийству. Она согласилась.
Ее мало волновала техническая сторона вопроса, Злотый продумал план побега сам. Он вывез ее к своей старой бабке в деревушку в Тверской области, где они тихо расписались в сельсовете, став мужем и женой Злотыми. Он сказал, что в лагерных документах она числится умершей от воспаления легких, «похоронена» на местном кладбище под номером, и ее искать никто не будет. Через неделю они уедут в Сибирь, где начнут новую жизнь. Бабка Злотого благословила их католическим крестом, довольная записью в ее паспорте в графе «национальность» – «полячка». Русскую жену она внуку не желала никогда.
Зося понимала, что Андрей будет ее расспрашивать, где спрятано награбленное добро, и заранее придумала, как ей казалось, достоверный ответ. Она сказала, что Виктор сам прятал ценности, но она, Зося, догадывается, где именно. Места могло быть два – изба их бабушки в лесу и дача.
Конечно, они ничего не нашли! Зося, ползая среди головешек сожженной местными жителями бабулиной избы, пыталась показать, как расстроена этим фактом. На дачу же они не смогли попасть – та была занята новыми хозяевами.
Они вернулись в тверскую деревушку к бабке Злотого ни с чем. Зося обреченно ждала решения мужа. Она отчетливо понимала, что в создавшейся ситуации больше ему не нужна. Но Андрей лишь еще раз подтвердил, что любит и хочет прожить с ней всю жизнь. «Черт с ним, с этим добром! Что мы с тобой, безрукие? Заработаем на дом и ребеночка родим. А может, и двух. Люблю я тебя, Зося. С первого дня, как увидел на Лубянке!» – он прижал ее к себе крепко, целуя и шепча ласковые слова.
