Сестра вора, сама будучи его сообщницей, к убийцам относилась однозначно – не ты дал жизнь, не тебе забирать! И вот: внук – наемник! Ее ласковый, любящий мальчик – профессиональный киллер.
«Просто принять… не думая, не осуждая, не переживая – принять!» – решила она, пытаясь встать с кровати. Тут же распахнулась дверь, и в комнату вошла сиделка, приглашенная Казимиром из ближайшей клиники.
– Нет-нет! Вам нельзя! – укоризненно посмотрела на нее девушка, поправляя подушки.
– Да все мне уже можно, деточка! – отмахнулась Зося Адамовна, жестом показывая, чтобы та дала ей телефонную трубку.
Она еще раз набрала Сашин номер, чтобы снова услышать бесстрастный голос автоответчика. Она звонила ему накануне вечером, но телефон был отключен. Понять, что с ее внуком что-то случилось, было несложно. Дождавшись, пока девушка выйдет, Зося Адамовна достала из кармана халата его фотографию, положила поверх одеяла и поднесла раскрытую ладонь. «Тепло… Жив!» – успокоилась она, вспомнив вдруг войну, усталых женщин, приносивших в избу ее бабушки черно-белые снимки своих родных мужчин, пропавших на войне.
«Значит, арест…» – Зося Адамовна знала, что это когда-нибудь случится. Знала еще с тех пор, когда впервые смотрела в картах судьбу внука. Только думала она тогда о наказании совсем за другое его преступление…
…Он открывал дверь своим ключом, почему-то долго возился, и Зося Адамовна, удивившись, вышла встретить его в коридор.
Он был настолько пьян, что заметил ее не сразу, пытаясь повесить ненужные уже ключи на крючок, вбитый в стену справа от входа. Вбитый еще дедом, на уровне детского роста, для него, вечно их терявшего, школьника.
Пристроив связку на место, Саша пнул входную дверь. Та захлопнулась с громким щелчком, заставив и так перепуганную Зосю Адамовну вздрогнуть.
– Только сейчас ничего не спрашивай, бабуль, ладно? – проговорил он тихо, проходя мимо нее в свою комнату и закрывая плотно дверь.
Она и не собиралась ничего выяснять, по опыту с мужем зная, что это бесполезно. Но не в силах терпеть неизвестность, разложила тут же карты. Говорят, судьба повторяется через поколение… «Казенный дом», выпавший в раскладе, заставил ее тяжко вздохнуть, но при виде идущей следом карты смерти защемило сердце. «Пока я жива, этого не будет», – решила она, заворачивая оставленную ей бабушкой колоду в пурпурную ткань и убирая сверток в бархатный ридикюль.
Заглянув в комнату внука и увидев, что тот крепко спит, она стала собираться. Ехать было хотя и недалеко, но Зося Адамовна волновалась – каждая встреча с давней подругой давалась тяжело, она до сих пор боялась за нее и ее семью.
После переезда в город Зося Адамовна с Лилей Бас встречалась нечасто. Семья Лилечки быстро разрасталась. Женился внук Борис, родились две правнучки – Сара и Оля. Только летом, в Дарьевке, подруги могли наговориться всласть. Сейчас же стояла холодная осень.
Зося Адамовна не сомневалась, что Лиля поддержит ее. Так оно и случилось. Они вместе решили, что медлить с оформлением документов на выезд в Польшу нельзя. Тем более, Польшей был принят закон о Карте поляка, что упрощало всю процедуру. Нужны были деньги. И тогда Лиля решила, что пришла пора продать украшения, которые оставил Казимир ее семье. «Даже не думай, продадим все! – отвечала подруга на ее возражения. – Все равно я не могу рассказать никому из своих, откуда у меня, простой учительницы, такие несметные богатства! Да и не нужны они нам здесь. Езжай в Москву, вот адрес племянника Иосифа – Захара Лейбсона. Он нам помогал продать то ожерелье, помнишь, когда покупали вам с Андреем дом в Дарьевке? Я ему позвоню, поможет и в этот раз.
Все сложилось более чем удачно. Единственным, что тяжкой болью легло на сердце, стало расставание с подругой. В последний вечер перед отъездом они долго сидели рядом на диване в спальне Лили, вспоминая и жизнь в московской коммуналке, и родных, которых уже давно нет. Арест Зоси, ее мнимая смерть, «воскрешение» и радость встречи переживались заново.
…Тогда, незадолго до ареста, Зося Адамовна отвезла Лилечке все, что вынес из квартиры коллекционера ее брат Виктор. «Если откажешься сохранить у себя ценности, пойму», – сказала она ей, отдавая ларец с коллекцией камней, яйцо Фаберже и шкатулку с ювелирными украшениями. Лиля только улыбнулась. «Если со мной что-то случится, Казимира, скорее всего, определят в детский дом. Вот тебе адрес наших дальних родственников Хмелевских. О них никто из нашего окружения не знает. Сообщи им, только не сразу, а через год. Они усыновят мальчика. И, чтобы они ни в чем не нуждались, прошу тебя отдавать им понемногу деньги и ценности из шкатулки. Только будьте осторожны! Впрочем, мы все уже продумали, они знают, кому отнести золото – это наш человек. Лилечка, будет трудно твоей семье – бери из шкатулки все, что хочешь. Только сохрани коллекцию камней и яйцо Фаберже. Надеюсь, Казимир сам распорядиться этими ценностями, когда вырастет», – она не сомневалась, что подруга выполнит все ее просьбы в точности. Лиля тогда даже не расспрашивала ее ни о Викторе, ни о подробностях ограбления, за что Зося была ей безмерно благодарна. Они обе в тот миг понимали, что прощаются, если не навсегда, то очень надолго…
Вскоре арестовали Виктора, а чуть позже пришли и за ней.
Ее почти не били, Зося Адамовна в какой-то миг даже начала сомневаться, не проговорился ли брат на допросах. Но тут же успокаивалась – нет, не мог. Однако вкрадчивый тон дознавателя Леонтьева ее не обманывал – она жива, пока молчит.
Она выдержала. Суд был скорым, наказание по тем временам обычным – пять лет лагерей.
«Помни, внучка, бог тебя будет хранить от смерти, жить ты будешь долго! Но испытаний он же отмерит тебе щедрой рукой. Но ты все выдержишь, поверь», – сидя на скамье за решеткой и глядя на бесстрастно зачитывающего приговор судью, вспомнила она последний разговор с бабушкой.
Уже там, в лагере, когда ее избили сокамерницы, думала, не выживет – выжила. Выходил не врач – Андрей Злотый. Тогда так и не поняла – кто он здесь? Она видела его на Лубянке. Во время допросов он не раз заходил в комнату, где ее допрашивал Леонтьев. Тот же Леонтьев сообщил, что следователь Злотый ведет ее дело.
Как и почему он оказался теперь в лагере, где она отбывала срок, Зося не знала. Но власть у Андрея Злотого в этом тюремном государстве была безграничной. В ее сторону боялись смотреть даже надзиратели, спешно отводя взгляд, точно пряча свой страх, ненависть и зависть.
А ей было все равно. Ни с кем не общаясь, она почти все время молчала, отвечая только односложным «я» на перекличках. Раз в неделю ее забирал «на свидание» Злотый. Почти не разговаривая, они вкусно ужинали принесенными им продуктами, торопливо, словно воруя, занимались любовью, молча, не говоря ни слов любви, не проявляя ни нежности, ни страсти. Он уходил, оставив ее отсыпаться еще несколько часов в тишине и покое, после чего она возвращалась обратно.
Когда входила в барак, все замолкали, завистливо глядя на нее, посвежевшую и отдохнувшую. Ей было их жаль, даже тех, кто бил ее, потому что она твердо теперь знала – ее срок пребывания здесь недолог.
