В тех бумагах, что дала ей директор детского дома при прощании, был отказ от родительских прав на Веронику Арсентьевну Леонтьеву некоей Аллы Арсентьевны Леонтьевой шестьдесят седьмого года рождения. Быстро просчитав возраст предполагаемой матушки на момент ее появления на свет, Вероника все поняла. Школьница Аллочка согрешила по дурости, а папочка Аллочки дал ее ребенку отчество. А потом ее, Веронику, сбагрили в пригород приемным родителям. Ей сохранили только имя – Вероника, Ника.
Первый курс в университете дался ей трудно – сказалась слабая подготовка в школе. Выручала уникальная память – с первого прочтения Вероника запоминала целые темы, тогда как другим приходилось их зубрить. Со второго курса учиться стало проще. Вероника вовсю эксплуатировала сокурсников мужского пола, заставляя выполнять за нее лабораторные работы. Ей оставалось только красиво оформить результаты. Сам физический смысл работ ей на пальцах объясняли парни, иногда даже добиваясь первенства лишь затем, чтоб задержаться рядом с ней на лишние полчаса. Признаний в любви она наслушалась вдосталь, никак не реагируя даже на серьезные предложения руки и сердца. У Вероники уже тогда была поэтапная цель в жизни. Первым пунктом стояло – найти мать.
Это оказалось несложно. Алла Арсентьевна Шустова, в девичестве Леонтьева, была личностью публичной. Кроме того, родной дед Вероники оказался генералом, что привело ее поначалу в восторг, но воспитанная сиротским детством осторожность шепнула ей, что радоваться пока нужно тихо, не хвалясь. Поделилась она только с подругой Ларой Корсун. Теперь можно было приступать к следующему шагу – собственно визиту в отчий дом. То, что ее там не ждут, Ника прекрасно понимала. Но отступать от своего плана не собиралась. Поплакав над горькой долей Вероники, Лара вызвалась быть рядом и заявила, что напишет книгу о ней, только несколько позже – после того, как та встретится с родной матерью. «Это будет женский роман со счастливым концом. Твоей маме было всего шестнадцать, когда тебя родила. Она просто испугалась ответственности и молвы, а родители не оказали ей никакой поддержки, поэтому и оставила тебя в роддоме. Вот увидишь, она тебе обрадуется! А как иначе – ведь ты же ее плоть и кровь!» – повторяла Лара Нике, а та ей верила и не верила.
Она даже и предположить не могла, насколько Лара ошибалась! Первый раз Ника сунулась в квартиру Леонтьевых через несколько дней после разговора с подругой. Она видела, что Лара эмоционально переживает за нее едва ли не больше, чем она сама, поэтому согласилась, чтоб та ждала ее возвращения в сквере неподалеку от генеральского дома. Она зашла в подъезд за каким-то человеком, по виду сантехником. Поднялась на этаж, позвонила в нужную квартиру. Дверь открыл дед – она узнала его по фотографии, висевшей в вестибюле дома офицеров. А дальше… Буквально через несколько минут заплаканная Вероника выбежала из подъезда, перебежала проезжую часть улицы на красный сигнал светофора, плюхнулась рядом с Ларой на скамейку и разрыдалась в голос. Зло всхлипывая, рассказала той, как грубо ее турнули. Подробности привели Лару в такое негодование, что она, красневшая даже от слова «дура», произнесенного в ее присутствии, выругалась матерно, чем мгновенно отрезвила опешившую Веронику. «Не реви! Этот старый козел наверняка подумал, что ты простая шантажистка, не разобрался с ходу, вот…» – Лара вдруг сжала кулачок и погрозила то ли генералу Леонтьеву, то ли всему генеральскому дому в целом. Вероника вытерла слезы и осторожно покосилась на подругу. Тогда она поняла, что Ларочка Корсун, нежная, чувствительная девочка, имеет и вторую, скрытую сторону натуры – ее нужно только разозлить. И стала доверять ей еще больше – сама Вероника обычно сдерживала при ней рвущиеся наружу грубость и хамство. На вопрос, что же конкретно сказал ей дед, Вероника уже не таясь ответила: «Послал на… Пригрозил, если еще раз сунусь – сдаст в полицию как мошенницу. И добавил, чтоб не смела даже приближаться к его дочери. Он прекрасно понял, кто я!»
Они по возможности следили за подъездом дома. «Когда-нибудь старик сдохнет, и я ее достану, мою матушку!» – обещала им обеим Вероника, и Лара согласно кивала.
Однажды летним вечером, сидя на все той же скамейке в сквере, с которой очень хорошо просматривался подъезд дома, они увидели, как из знакомого уже им черного «мерседеса», пошатываясь, вылез сам генерал Леонтьев. Держась одной рукой за стену дома, второй он пытался набрать код на замке подъезда. Лара, ничего не говоря Веронике, быстро перебежала дорогу, подошла к нему и предложила помощь. Вероника видела, как тот кивнул.
Когда за ним захлопнулась дверь подъезда, Лара вернулась. «Он не пьян, запаха нет. Ему, видно, очень плохо. И, Ника, у него кровь на манжете куртки! И правая рука в крови!» – она с испугом посмотрела на Веронику. Они обе тогда подумали одно и то же – дед кого-то убил! Почему-то им пришло в голову только это объяснение. Вскоре к подъезду подкатила «Скорая», и подруги, дождавшись, когда та уедет, покинули свой пост.
Дома у Вероники они решили твердо – она пойдет к матери только после смерти генерала, сколько бы ей ни пришлось ждать.
По иронии судьбы или по высшей ее справедливости, через два года у Вероники случились два радостных события в один день – торжественное вручение ей диплома физика и похороны генерала Леонтьева. Выползая из недельного празднования, Вероника обещала Ларе, что нанесет визит матери в ближайшие дни. И тогда уже Лара Корсун сможет продолжить писать начатый когда-то роман о ее судьбе.
Они обе тогда не знали, что встреча дочери и матери очень круто изменит все жизненные планы Вероники. И верная подруга по-прежнему будет помогать ей делом и поддерживать морально.
Глава 53
Борин вызвал Шустову в комитет повесткой, не надеясь, что та добровольно согласится на еще одну беседу. Мысленно он перевел ее из пострадавшей в свидетели, и тут же подумал, что не удивится, если та окажется причастной к преступлениям, пусть даже косвенно.
Шустова опоздала на полчаса, с порога заявила, что временем для долгих разговоров не располагает, а затем милостиво разрешила ему, Борину, задавать вопросы.
Борин почему-то даже не удивился такой откровенной наглости.
– Алла Арсентьевна, расскажите все по порядку. Начните с имени отца девочки.
– Отца? Михаил, кажется. Да какая разница? Это был случайный человек в моей жизни.
– Настолько случайный, что вы родили от него дочь?
– Не хотела я никого рожать! Поздно поняла, что беременна. Отец сразу сказал, что берет вопрос с ребенком на себя. Что я могла тогда сама решать? Мне было шестнадцать, десятый класс! С самого начала все пошло не так. Если бы не начавшиеся раньше времени схватки, я бы родила в роддоме в пригороде. К тому времени туда привезли бы и будущую мать ребенка. Сразу же роженицей должны были записать ее, никаких лишних бумаг! Но, когда резко заболел живот, я испугалась. Дома никого не было, я так кричала, что прибежала соседка и вызвала «Скорую». Отвезли в первый роддом. Пока ехали с дачи родители, девочка появилась на свет. Как позже рассказал отец, упрямый главврач роддома отказался подписать поддельные карту роженицы и выписку на имя будущей матери Вероники.
