Таким образом, Мену был для обоих хронистов наименее приятной фигурой из всех главнокомандующих французской армии в Египте. Вряд ли этому стоит удивляться - период его командования был самым тяжелым с точки зрения отношений оккупантов и местного населения, поскольку в основе его политики лежало не заигрывание с египтянами, а их устрашение.
* * *
Итак, во время французской оккупации жители Египта столкнулись с людьми другой цивилизации, которые вели иной образ жизни, по-другому выглядели, воевали и принесли с собой важные новшества - печатный станок, оборудованные научные лаборатории и библиотеки, показав научные и технические достижения, о которых египтяне даже не подозревали. Хроники позволяют нам проследить отношение к чужеземцам различных социальных, религиозных и этнических групп населения Египта и их взаимоотношения.
Оккупационные власти находили поддержку в основном среди некоренного или немусульманского населения, в частности коптов, греков и сирийцев-христиан, поскольку те видели в сотрудничестве с новыми правителями страны способ достигнуть равноправия с мусульманами и выйти из обычной для них системы запретов и религиозного неравенства. Маргинальные слои населения также относились благосклонно к оккупантам - но только в периоды, когда французы пытались задобрить жителей Египта (например, во время праздников). Однако во время восстаний проявлялось истинное отношение населения к оккупантам, ведь большей частью египтян, которую составляли последователи ислама, вне зависимости от социального положения, французы воспринимались прежде всего как иноверцы и завоеватели, обладающие большой военной мощью. Образованная часть общества, представленная улама, понимала необходимость сотрудничества с завоевателями и могла оценить их впечатляющие научные и технические достижения, однако и в их среде религиозный фактор по отношению к французам являлся определяющим.
Демагогичность политики французов, заявлявших об уважении к исламу и необходимости привлечения местных жителей к управлению страной, была очевидна египтянам. Шокирующее поведение завоевателей, так мало вязавшееся с их лозунгами, вызывало неприятие у большей части жителей страны. Сами оккупанты пытались расположить к себе египтян, однако, не всегда понимая местные реалии, зачастую нарушали заведенные традиции ближневосточного общества, настраивая против себя мусульман еще больше. Именно поэтому политика оккупантов в Египте могла быть подкреплена только военной мощью.
Глава 3 Египет в сочинениях Савари и Вольнея
Французские путешественники Савари и Вольней и их сочинения
Французские путешественники Клод-Этьен Савари и Константен-Франсуа Шассбёф (Вольней) были непосредственными предшественниками экспедиции Бонапарта в Египет. Именно их сочинения о Египте читала образованная часть армии и ученые, а также широкая французская публика и именно благодаря их произведениям в умах европейцев конца XVIII в. сложились определенные представления о Востоке. Не раз в дневниках и мемуарах, во французской прессе, издававшейся в Египте, встречались отсылки к этим двум авторам
.
Савари, ученый-ориенталист, родился в Бретани в 1750 г. и обучался в Коллеже Ренна. Он отправился в Египет в 1776 г. и провел в путешествиях три года. Его впечатления о пребывании на Востоке изложены в сочинении, озаглавленном «Письма о Сирии и Египте»
, которое было опубликовано в 1785-1786 гг. в Париже, а в следующем году в английском переводе в Лондоне без указания имени переводчика. Французское издание состоит из трех томов, которые посвящены описанию собственно путешествия Савари, а также содержит его заметки о жизни и нравах египтян, экскурсы в историю, причем большая часть третьего тома посвящена описанию верований древних египтян. Как видно уже из названия, сочинение Савари состоит из писем, которые он адресует некому М. Л.М. Это был доктор короля Людовика XVI и друг Савари, Луи Гийом Лемонье
. Само сочинение было издано при поддержке брата короля, к которому в первом томе французского издания Савари обращается с благодарностью. В 1783 г. он выпустил также перевод с арабского на французский язык Корана и описание жизни пророка Мухаммада (Магомета в его сочинении)
, а позже, уже после смерти Савари, вышла его грамматика арабского языка
.
Савари прекрасно знал работы своих предшественников, как древних, так и современных - в «Письмах» много выдержек из сочинений античных и арабских историков, ссылок на европейских авторов. Для изложения Савари характерна очень живая и эмоциональная манера. Он с восторгом описывает природу Египта, приводит романтические истории, идеализирует некоторых героев повествования (описание жизни Али-бея, встреча Мурад-бея с отцом
). Савари много пишет про Древний Египет и детально описывает виденные им памятники. Хотя у него имеется описание достопримечательностей и Верхнего Египта, французский исследователь Ж.-М. Карре считает, что на самом деле Савари там не был, а опирался в своем повествовании на труды древних авторов и современников
. Тем не менее труд Савари освещает многие аспекты жизни Египта.
Так же как и Савари, Вольней провел три года, путешествуя по Востоку. До этого он занимался историей, философией и медициной в Париже, общался с Д. Дидро, А. Р. Тюрго, Э. Б. Кондильяком и другими мыслителями Века Просвещения
. Получив наследство, Вольней отправился в путешествие на Восток, чтобы изучить его как философ и историк. Французский исследователь Жан Гомье полагает, что Вольней поехал в Египет и Сирию не только из интереса к Востоку, но и с тайной дипломатической миссией - выяснить, каково нынешнее состояние этих территорий и поставить точку в споре о том, стоит ли Франции завоевывать их
.
В Египте он провел меньше времени, чем в сирийских провинциях Османской империи, где изучал арабский язык, и, как отмечает Карре, Египет ему, очевидно, меньше понравился
. По возвращении во Францию Вольней издал в 1787 г. работу «Путешествия по Египту и Сирии в 1783, 1784 и 1785 гг.»
. В этом сочинении он подходит к описанию Египта с практической точки зрения, в отличие от версии Савари, выдержанной в романтическом духе. Его работа хорошо структурирована; особое внимание уделено экономическим и политическим вопросам. Стиль его изложения сух и неэмоционален, рассуждения логичны. Он не склонен к идеализациям и более критично, чем Савари, относится ко многим вещам. Вольней почти не уделяет внимания древней истории Египта, поскольку современное состояние страны и недавняя ее история интересуют его гораздо больше. Как отмечает Карре, «этот молодой человек писал уже как член Института Франции, как один из тех “идеологов”
периода Консулата, которые продолжали в начале XIX в. традиции энциклопедистов»
. Американская исследовательница Наннет Ле Коат считает, что своим произведением Вольней пытался определить границы нового жанра «научного путешествия», который бы отличался от предшествовавшего «живописного жанра», и также подчеркивает, что Вольней руководствовался принципами идеологов
. По мнению исследовательницы, четкая структура работы Вольнея отвечает таксонометрической структуре, созданной шведским естествоиспытателем Карлом Линнеем - «своеобразное how-to-do, руководство для ученого путешественника, где излагаются по порядку те физические и социальные факты, которые должен собрать серьезный путешественник»
.
