Минеролога Кордье, который много внимания уделяет описанию пирамид, очевидно, задевало такое отношение к древним монументам: «Большинство видевших пирамиды французов не обнаружили в них ничего, кроме безвкусных глыб, состоящих из нагроможденных друг на друга камней; другие, признавая мастерство, которое было необходимо для их строительства, называли их памятниками тирании и страданий. Не знают ли они, что не существует в мире ни одного великого памятника, которые невозможно не связать с одним из трех великих бедствий человечества: честолюбием, суеверием и тиранией? И если где-то и когда-то существовало исключение, так это в Египте, где царь, как и простые люди, подчинялся закону, который даровал благо погребения или отказывал в таковом, без чего, считали они, нельзя обрести счастья после смерти; сей благотворный институт - следствие еще более благотворного убеждения»
. Как предполагал ученый, только цари, принцы и большие вельможи могли возводить пирамиды, чтобы «наблюдать... после смерти за людьми, коими они правили при жизни»
. Более того, по мнению Кордье, если бы древние египтяне не испытывали такого почтения перед мертвыми и не возводили бы такие огромные постройки, древний Мемфис никогда бы не удалось найти потомкам
. Как видно, ученый испытывает большое уважение перед культурой древних египтян, осознавая ее уникальность. Тем не менее в духе философии того времени Кордье полагает, что деспотизм и рабское сознание характерны для общества древнего Египта так же, как и для современного ему. Описывая население Дельты, он восклицает: «Кажется, это все те же [люди], что жили здесь 4 тысячи лет назад. Те же люди, кто работал над возведением пирамид, кто питался хлебом, луком и сыром, невежественные, как и тогда, смиренные, подчиненные привычному рабству, почитающие домашних животных, без которых не могут выжить, и знающие из религии Магомета только ежедневные ритуалы, как ранее знали только ритуалы культа Исиды»
.
Участники экспедиции писали не только о пирамидах Гизы, но и о других пирамидах (Саккары, Мейдума и т. д.), описывали Сфинкса, отмечая, что его тело засыпано песком
, а нос отбит
.
Однако ученые не находились все время в Каире, они исследовали Дельту, помогали военным, участвовали в Сирийской кампании и изучали Верхний Египет. Первым из них, посетившим долину Нила, стал Виван Денон. Его путешествие было прелюдией к методическому и тщательному изучению Верхнего Египта, которое началось весной 1799 г. и продолжалось до ноября того же года
. Группа ученых - членов Комиссии по наукам и искусствам и Института Египта работала в верховьях Нила, изучая все стороны жизни этого региона и, конечно же, древние сооружения
.
У Вивана Денона, Жоллуа
и Вийера дю Терража встречаются разные по степени подробности описания достопримечательностей Верхнего Египта. Величественные памятники той местности произвели большое впечатление на участников экспедиции. Жоллуа подчеркивает, что египтяне обладали глубокими знаниям: «При виде многочисленных колоссов, расположенных по обеим сторонам реки [Нила], нельзя не испытать чувство восхищения. Даже одного такого монумента, если бы его возвел какой-либо из современных народов, оказалось бы достаточно, чтобы прославить в потомстве то царствование, в которое это произошло бы. Потребовалось бы существенно усовершенствовать имеющиеся сегодня механизмы, ибо трудно себе представить, как при современном уровне наших знаний можно выполнить такие грандиозные работы, даже если и будет на то желание»
. Он отмечает, что архитектуре древних египтян были присущи грандиозность и величественность. Особенно большое впечатление на инженера произвел храм в Дендере
, поскольку, по его словам, посетив все достопримечательности Верхнего Египта и вернувшись в Дендеру, он снова поразился «совершенству» этого храма. Вийер дю Терраж также отмечает впечатляющую архитектуру Дендерских построек, которая не похожа ни на греческую, ни на европейскую, и подчеркивает, что даже простые солдаты сворачивали с пути, чтобы подробнее рассмотреть восхитившие их здания
. Архитектор Ш.-Л. Бальзак называет храм Денедры самым красивым из увиденных, отмечая, что построившие его люди обладали «гением, дерзостью, талантом и терпением»
. Виван Денон с таким же восхищением описывает храм Дендеры, высоко оценивая и постройку, и людей, ее воздвигнувших: «Я чувствовал, что на самом деле нахожусь в святилище искусства и наук! Как много эпох представились моему воображению при виде этого храма! Сколько веков понадобилось, чтобы нация-созидатель смогла достигнуть таких результатов, такого совершенства и возвышенности в искусствах!.. Какой постоянной мощью, богатством, изобилием и избытком средств должно было обладать правительство, чтобы воздвигнуть такое строение и найти в государстве людей, способных задумать и исполнить его постройку, украсить и дополнить всем тем, что дает пищу для глаз и ума! Никогда еще труд человека не представлялся мне столь древним и великим: на руинах Дендеры египтяне показались мне гигантами»
. По словам художника, один из офицеров армии - Лятурнери - подошел к нему и сказал, что после увиденного в Дендере вся его усталость исчезла и что он навсегда запомнит Египет
.
Памятники Луксора и Карнака - древних Фив античных авторов - также произвели большое впечатление на участников экспедиции, особенно своей масштабностью. Французы считали, что там перед ними предстали и храмы, и дворцы египтян - настолько непривычна им была идея огромных храмовых комплексов
. Виван Денон отмечает, что при виде древних Фив армия остановилась и захлопала в ладоши
. Вийер дю Терраж пишет, что по прибытии в Луксор участники похода были поражены и восхищены грандиозностью и величественностью построек, но руины Карнака оказались еще более впечатляющими
. Тем не менее французы, чей художественный вкус был воспитан на примерах античного и европейского искусства, легче воспринимали и потому считали более соответствующими канонам красоты храм Дендеры. Так, Денон прямо полагает, что постройки Карнака и Луксора относятся, по-видимому, к начальному этапу зарождения искусства в Египте (временам Геродотовского царя Сесостриса, который, по мнению «отца истории», правил раньше Хеопса), когда масштабность и грандиозность превалировали в постройках над совершенством исполнения. По мнению же художника, красота независима от величины, а потому храмы Дендеры, Эсны и Эдфу ценились им выше
. Более того, в карнакских постройках Денон обнаружил несовершенную технику, «варварские барельефы» и «безвкусные иероглифы», полагая, что изящные и искусно выполненные обелиски были построены в Карнаке позднее
.
Памятники Верхнего Египта, несмотря на признание того, что их строители обладали глубокими познаниями в науках и точностью в расчетах, тем не менее также наводили участников экспедиции на мысли о деспотизме в древнеегипетском обществе. Вийер дю Терраж пишет о беспечности подданных и деспотизме правительства, воздвигнувшего карнакские постройки
. Виван Денон преувеличивает роль жречества в истории Древнего Египта - по его мнению, правители Египта были заложниками могущественных жрецов, которые, в свою очередь, представлялись ему настоящими тиранами, единолично владевшими познаниями в науках и искусствах, а население Египта - покорными рабами
.
Таким образом, восприятие древнеегипетской цивилизации у участников экспедиции было двояким: с одной стороны, ими отмечалась ее уникальность и величественность, обширные знания египтян, с другой - общество древнего Египта представлялось французам поделенным на тиранов и рабов. Следы цивилизации древних египтян произвели сильное впечатление на завоевателей, однако и в древнем обществе они находили те же черты деспотизма и рабского сознания, что и в современном им Египте. Вообще на страницах писем и дневников участников экспедиции не раз проводятся параллели между образом жизни древних и современных египтян. Тем не менее древние жители долины Нила представлялись французам более изобретательными и умелыми, чем их бездеятельные наследники, позволившие достижениям предков прийти в запустение
.
