– Мне пришлось. У нас был оценочный день, так что мне пришлось. Я сказала ей, что нужно вернуться вовремя, чтобы продемонстрировать прогресс по данному показателю. Она извинилась, пообещала не опаздывать. Она постоянно обещала. И, как правило, несколько дней, а то и неделю потом держала слово. Но в тот день она так и не вернулась с обеда.
Эллисон снова заплакала.
– Я страшно разозлилась. Тогда шла большая распродажа, и мы все были перегружены. Я ужасно разозлилась. Отправила ей видеосообщение. Очень грубо ее отчитала. Сказала, если она настолько не уважает меня и не дорожит своей работой, что позволяет себе опаздывать, то может вообще не приходить. Я же не знала, что она умерла!
– Ясно. – Ева получала очень важные сведения, поэтому смягчила тон: – Вы просто выполняли свою работу.
– Да! Если бы она мне сказала, что идет к доктору, или позвонила, объяснила, почему задерживается, я бы не говорила с ней так категорично. Клянусь. Я не хочу умирать! Мне всего двадцать девять.
В документах значилось тридцать три, однако Ева промолчала.
– Не бойтесь, не умрете. Вы разговаривали с Реджинальдом Маки после случившегося?
– Мы… мы отправили цветы и открытку с соболезнованиями. А потом всей командой ходили на похороны.
– Ясно. А лично с ним вы не общались?
– Я была не в состоянии. Все время плакала.
– А он с вами не заговаривал?
– Нет. Его… его дочь…
– Уиллоу Маки.
– Да, она приходила в магазин. Я ее узнала, потому что она и раньше у нас бывала. Сюзанн помогала ей подбирать одежду. Она подошла ко мне вплотную и сказала, мол, я, наверное, очень расстроилась, что Сюзанн погибла, не удалось со скандалом ее уволить – показать, какой я крутой начальник. Заявила, что Сюзанн умерла вместе с нерожденным ребенком из-за того, что я не дала ей времени сходить к врачу. А на прощание бросила: «Наслаждайся своей говенной работой и сраной жизнью, пока есть возможность».
– Когда это произошло?
– Где-то спустя месяц после похорон. Она не выглядела ни злой, ни подавленной. Все время как-то странно улыбалась. Я очень расстроилась, попыталась извиниться, но она молча развернулась и ушла. И по дороге нарочно стенд с футболками опрокинула.
– Она еще приходила?
– В мою смену точно нет. Больше я ее не встречала, пока в новостях фото не показали. Помню, сразу подумала: ничего удивительного.
– Почему?
– Ну, я же вам рассказывала – не видно было по ней, что она сильно злится или расстроена. Скорее как будто слегка не в себе. Дарла – один из ведущих наших продавцов – то же самое сказала. Она со мной в тот день работала и все видела. Сказала, у девчонки глаза как-то ненормально блестели.
Ева возвращалась к себе в офис, когда навстречу ей выскочила Пибоди.
– Даллас! – Напарница замедлила шаг. – Мы только что нашли подтверждение – Маки приходили в «Дивайн» оба раза после нападений. Днем. Их увидели на сегодняшней записи с камеры наблюдения. В четырнадцать сорок пять они подошли к стойке сделать заказ.
– Оба?
– Да. Записи сохраняются только двадцать четыре часа, поэтому в день первой атаки мы их отследить не смогли. Но пока патрульный Кармайкл просматривал видео, офицер Шелби беседовал с персоналом. Двое сотрудников вспомнили, что видели Маки именно в тот день, потому что тогда объявили об убийствах. Оба подтвердили, что парочка заходила где-то без пятнадцати четыре. Только схлынула волна возвращавшихся с уроков школьников.
– У них что-то было с собой?
– Я…
– Выясни. Как можно скорее, Пибоди. Был у него или у нее какой-нибудь кейс, сумки, рюкзаки. Быстрее, Пибоди.
– Хорошо, босс.
Ева отправилась в свой кабинет. Увидела, что электронщики уже прислали ей выполненное задание, и решила оценить результаты.
– Изображение на экран.
Положив руки на пояс, она стояла и внимательно изучала карту, на которой подходящие здания были выделены по степени соответствия заданным критериям. «В прошлый раз удалось. Может, и теперь повезет», – подумала Ева.
– У девочки был рюкзак. – Пибоди вновь показалась в дверях. – И все. На видео – ни сумок, ни чемоданов. Только рюкзак. Свидетели говорят, вчера тоже никаких сумок.
– Значит, после убийства они вернулись в свое логово, упаковали оружие, а потом пошли мороженого поесть. Мне нужен конференц-зал.
– У нас есть зал А. Уитни зарезервировал его для нас до конца расследования.
– Через пять минут собери всех на совещание.
– Компьютерщиков тоже звать?
– Я же сказала – всех.
Ева взяла все необходимое и прямиком отправилась в конференц-зал. Обновила свою доску, вывела на экран монитора присланную электронщиками карту, поделила ее на сектора и стала закреплять их за офицерами и детективами.
Она обернулась и нахмурилась, когда увидела, что вошел Рорк.
– Не знала, что ты еще здесь.
– Ну, вообще-то, я только вошел. Электронщики не особо во мне нуждались, так что решил удаленно порешать свои дела. Теперь вот вернулся. Чем могу помочь?
– Я не… Мог бы ты на втором мониторе открыть карту и выделить на ней кафешку под названием «Дивайн». Она в Ист-Сайде.
– Знаю это место. И ты тоже с ним знакома – по крайней мере, с их продукцией.
– Я там никогда не была.
– У нас дома есть все их меню. Одна из привилегий владельца заведения.
– Кафе принадлежит тебе?
– Вообще-то, оформлено на тебя.
Хотя голова ее была занята совсем другим, Ева ошарашенно застыла на месте, посмотрела на мужа большими глазами:
– Я что, владею какой-то забегаловкой?
– Ты владеешь заведением, в котором, по мнению многих, подают лучшее мороженое в городе, – ответил Рорк, выполняя ее поручение.
– Никто не должен знать!
– Извини? – Он на секунду отвлекся от своего дела, обернулся и увидел, что Ева нахмурилась. – Что?
– Особенно Пибоди. Никто не должен знать, что мне принадлежит какое-то там кафе-мороженое.
– Похоже, придется отказаться от идеи назвать его твоим именем.
– Ты… Очень смешно. Ха-ха. Почему моим именем… Ладно, потом… А то я отвлекаюсь.
– Тогда расскажи, какое отношение «Дивайн» имеет к вашему делу?
– Они туда ходят – Маки. Отмечают памятные события. Наведывались после каждого нападения.
Игривая полуулыбка сошла с лица Рорка.
– Несколько человек убил – съешь банановый сплит.
– Типа того.
– За время наших отношений, помню, тебе приходилось иметь дело с монстрами, но эти… Особая порода. Отец с дочерью едят мороженое в честь только что совершенных убийств. А в это время семьи оплакивают погибших родственников.
