– Да, – отвечает Рейган, чувствуя тошноту. – Моя клиентка обожает сюрпризы.
Дождь начинается, когда Амита и Рейган находятся примерно в двухстах ярдах от фермы. Начавшись как легкая морось, он вскоре переходит в ливень. Безразличное небо выглядит грязно-белым.
– Ты не против? – спрашивает Амита, напрягаясь, чтобы идти против усилившегося ветра.
– Конечно, нет.
Амита идет по гравию и траве к заднему входу, ближайшему к смотровой комнате. Остановившись в дверях, она призывает Рейган поторопиться.
Дождь усиливается, но Рейган не прибавляет шагу. Она откидывает капюшон и расстегивает куртку так, что та хлопает на ветру. Мир, который она видит сквозь плотный дождь, расплывается перед глазами. Ручейки стекают по шее. Она снимает резинку с волос, и те свисают спутанными прядями, длинными и влажными, как водоросли.
Координатор в нетерпении ждет Рейган под карнизом. Она держит дверь открытой и заталкивает Рейган внутрь, крича на нее («быстрей!», «ребенок!», «промокла!»), как будто небольшое количество воды может причинить ребенку какой-то вред. Как будто он уже не плавает в жидкости. Координатор протягивает Рейган полотенце с халатом и драматически вздыхает. Затем она снимает с Рейган «Уэллбэнд» и отправляет ее вытираться в соседний кабинет.
В смотровой еще холодней, чем снаружи. Рейган бросает промокшую одежду комом на пол. Она не надевает халат. Ее тело скользкое, вода капает с него, как дождь с мокрых листьев. Она растягивается на смотровом столе, и на нем образуется лужа.
Она смотрит на мобиль, подвешенный над головой. Красные овалы и черные завитки. Ребенок внутри шевелится, и впервые с тех пор, как она встретила Келли, Рейган не испытывает к нему нежности.
К этому существу.
Интересно, это мальчик или ультразвуковое исследование тоже было инсценировано? Чей это ребенок?
И к чему были тошнота и мигрень, боль в спине и опухшие ноги, слезы, которые она пролила, когда впервые услышала его сердцебиение, или гордость, которая наполнила ее, когда его толчки стали сильными, если все вокруг сущий обман?
Сердцебиение Рейган ускоряется, когда она принимает решение. Она ощущает дрожь предвкушения, потому что теперь знает, как поступить правильно.
Она собирается прийти Джейн на выручку, поможет отыскать ее дочь.
Ей все равно, если она нарушит контракт, получит иск, потеряет каждый цент своего бонуса. Она не позволит ни ферме, ни госпоже Ю, ни миллиардерше, клиентке Джейн, использовать Амалию, всего лишь ребенка, в качестве пешки. Или рычага. В качестве наказания или награды.
– Как дела, Рейган? – спрашивает медсестра.
За ней следует санитарка, которая закрывает дверь.
Рейган без лишних просьб раздвигает ноги.
– Холодно и мокро, но очень хорошо, спасибо.
Рейган спокойно улыбается. Она тоже может это делать.
– Вот это сила духа! – восхищается медсестра, улыбаясь в ответ.
Она кладет руки на лодыжки Рейган, и та их не отдергивает. Только раздвигает ноги еще шире, когда медсестра наклоняется, и взгляд ее блеклых глаз скользит по холодной коже Рейган.
В библиотеке тепло, потрескивание дров и дымный запах напоминают Рейган о Дне благодарения. Она смотрит на часы. После прогулки с Амитой и ужасной проверки на клещей Рейган отправилась на поиски Джейн. Ей хотелось приступить к разработке плана немедля, но Джейн опаздывала на еженедельный пренатальный массаж. Джейн только успела сказать, что Амалия очень больна и у них не так много времени.
– Я должна скорее найти дочь, – шепнула Джейн перед самым приходом координатора, которая принялась отчитывать ее за то, что она заставила массажистку ждать.
Рейган смотрит в огонь. Его красные языки прыгают и извиваются.
Как она сможет увезти Джейн с фермы? Без денег, без машины? Да еще с «Уэллбэндами», отслеживающими каждое их движение?
Она не видит способа сделать это без помощи кого-то вне фермы. Мэйси идеальный вариант. Она ухватится за такой шанс. Но как Рейган может связаться с ней, обманув госпожу Ю? Каждый звонок, каждое электронное письмо из медиацентра отслеживаются. А другого способа отправить сообщение во внешний мир нет. Или есть?
Единственный выход из положения – найти на ферме кого-то, кто согласится помочь. Рейган перебирает возможные кандидатуры: координаторы, медсестры, кухонный персонал, уборщицы. Садовники, охранники, санитарки, дежурные администраторы. Так много людей, и она никого из них не знает. Конечно, она с ними знакома, но не настолько хорошо, чтобы просить о помощи.
Как могло случиться, что, хотя она пробыла на ферме так долго, единственная не хоста, которую она здесь знает и которая чувствует к ней какую-то теплоту, это госпожа Ю?
А госпожа Ю лгунья.
Рейган с тоской вспоминает Лайзу, ее грязный язык и непочтительность. Лайза была несносна, неприятна в общении и груба, но вместе с тем привлекала к себе столь многих на ферме. Она обзавелась здесь друзьями, настоящими друзьями, готовыми рискнуть ради нее всем. И не только среди хост. И не только ради секса, хотя бывало и это.
Лайза знала бы, кому можно довериться. Но три дня назад ее увезла в Нью-Йорк лживая клиентка, когда Рейган была на занятиях по фитнесу. Рейган даже не успела попрощаться. Лайза предупреждала ее, что это может случиться. На ферме избегают прощаний – они вызывают слишком глубокие переживания у не в меру эмоциональных хост.
Рейган закрывает лицо руками, желая, чтобы на нее снизошло озарение. От множества мыслей у нее разболелась голова, и она гадает, прав ли отец, утверждая, что его дочь из тех, кто любит все человечество в целом, но мало интересуется отдельными людьми. Он постоянно говорит ей, что жалеть людей вовсе не то же самое, что их любить, а тем более им помогать.
Но, по крайней мере, она пытается. Как минимум она замечает их страдания.
Рейган возвращается в свою комнату. Ей нужно записать все свои мысли. Она лучше думает, когда пишет, – у нее визуальное мышление, так говорила мама, помогая Рейган делать учебные карточки для подготовки к школьным экзаменам.
На кровати Рейган лежит лист бумаги, прикрепленный к программке местного театра. В записке от госпожи Ю говорится, что Келли буквально «бредит» их вылазкой в Нью-Йорк и приглашает Рейган еще на одну, на сей раз на спектакль «Моя прекрасная леди», который состоится через несколько дней в Грейт-Баррингтоне.
«Вы готовы к поездке?» – пишет госпожа Ю, хотя это не приглашение, а приказ.
Рейган отбрасывает записку и садится на кровать. Перед ее мысленным взором возникает трепещущая темная птица, предвестие паники.
Она рывком выдвигает ящик тумбочки и роется в нем, ища среди разрозненных листков и использованных ручек свой блокнот. Найдя, она листает страницы, покрытые различными списками, пока не доходит до последней: она пестрит заметками о программах, нацеленных на выпуск магистров изящных искусств, со специализацией в области фотографии. Рядом с ними список бизнес-школ, которые, по словам отца, дают хорошие знания в области художественного рынка и менеджмента в сфере культуры.
