В то же время девушке очень не хотелось действовать по указке маркиза. Гордость восставала в ней против подобного обращения.
Ровена вдруг представила, что с отцом или с кем-нибудь из детей случилось несчастье. Она тут же упрекнула себя в эгоизме и бездушии.
— Я подойду и поговорю с его светлостью, — решилась Ровена.
Сэм открыл дверцу экипажа, и девушка ступила на землю.
Подходя к поджидавшему ее фаэтону, она слышала, как Сэм просит лакея перенести ее чемоданчик.
Дойдя до экипажа, Ровена подняла глаза на маркиза.
— Что произошло? Зачем вам понадобилось останавливать меня?
Она старалась говорить как можно спокойнее, но не могла скрыть дрожи в голосе.
— Залезай, и я все скажу тебе, — ответил на это маркиз.
Поколебавшись несколько секунд, Ровена поняла вдруг, что лакей и Сэм стоят за ее спиной.
Нехотя, только потому, что ей не оставалось ничего другого, девушка поставила одну ногу на ступеньку, а маркиз протянул ей руку.
Ровене не хотелось принимать от него помощь даже в виде протянутой руки, но глупо демонстрировать свое отношение на глазах у слуг.
Как только девушка села рядом с маркизом, он вынул из кармана гинею и бросил ее лакею герцога, который как раз положил чемоданчик Ровены сзади.
Тот поймал золотую монету, улыбнулся и дотронулся рукой до краешка шляпы.
— Спасибо, милорд.
Маркиз тронул вожжи, и кони резво взяли с места.
Все произошло так быстро, Ровена даже не сразу поняла, что не успела поблагодарить верных слуг своего дедушки и что ее чуть ли не силой заставили сменить экипаж герцога на фаэтон.
— Куда мы едем? — спросила Ровена.
Маркиз ничего не ответил.
— Я настаиваю на том, чтобы вы объяснили, почему остановили меня таким странным образом. Если у вас действительно плохие новости, предпочитаю узнать их безотлагательно, а не пытаться представлять всю дорогу разные ужасы, которых, возможно, и не произошло.
— Что ж, успокойся, Ровена, ничего не произошло. Никакой катастрофы.
— Тогда вы не имели права останавливать меня подобным образом, — гневно воскликнула Ровена.
— Давайте не будем говорить о правах!
Ровена с подозрением посмотрела на маркиза.
Выражение лица Свейна показалось ей еще более агрессивным, чем обычно.
— Мне думалось, вчера вечером вы поняли, что я не хочу больше видеть вас, — холодно сказала она.
— Да, ты действительно ясно выразила свои чувства.
— Тогда почему не сделать то, о чем я прошу, — не оставить меня в покое?
— К сожалению, на это я не способен.
— Если все это — еще одна уловка, чтобы заставить меня поступить по-вашему, — то я вне себя от гнева.
Маркиз не отрываясь смотрел на дорогу.
— Я попросила дедушку поговорить с вами, — продолжала Ровена. — И он собирался сделать это сегодня. Герцог понимает ситуацию и согласен со мной в том, что в сложившихся обстоятельствах вам нет смысла пытаться увидеться со мной или вступить в контакт с моей семьей.
— Дедушка решил взять вас под крылышко? — с иронией поинтересовался маркиз.
Ровене нечего было ответить на этот вопрос.
Она с горечью подумала, что маркиз прекрасно знает: герцог не может сделать что-нибудь для нее или остальных детей, не оскорбив тем самым чувства их отца.
— Намерения моего дедушки совершенно вас не касаются, — произнесла Ровена. — И я по-прежнему требую ответа, милорд: что вам от меня надо и куда вы меня везете? К четырем часам я должна вернуться домой.
— Боюсь, тебе придется опоздать, — ответил на это маркиз.
— Но… почему?
Едва задав этот вопрос, Ровена поняла вдруг, что они свернули на дорогу, ведущую вовсе не в Литл-Поувик, а в Свейнлинг-парк.
— Куда мы едем? — быстро спросила девушка. — Я ведь уже сказала, что должна быть дома к четырем часам, и настаиваю на том, чтобы вы немедленно развернули лошадей и отвезли меня домой.
— А если я не подчинюсь? — поинтересовался маркиз. — Что будет тогда?
Ровена искоса взглянула на своего спутника.
Теперь ей оставалось разве что выпрыгнуть из фаэтона. Но, не говоря уже о том, что это выглядело бы безумным поступком, Ровена наверняка повредила бы себе что-нибудь.
Больше того, маркиз обязательно подобрал бы ее после падения и все равно отвез туда, куда вез сейчас. Ничего не поделаешь, она целиком находилась в его власти.
Так что приходилось, закусив губу, послушно сидеть с ним рядом и молча злиться про себя.
Что бы она ни делала, что бы ни говорила, все словно отскакивало от маркиза, заставляя Ровену почувствовать себя маленькой, слабой и беззащитной.
Ровене казалось, что она тщательно спланировала вчерашнюю встречу на приеме у принца-регента, чтобы бросить маркизу вызов. Ей казалось, что ему придется лишь растерянно бормотать извинения, а вместо этого он казался только еще более величественным, чем всегда, и даже устрашающим.
Ровена подумала, что маркиз выглядит строгим и мрачным, но это было вовсе не то, что она надеялась видеть на его лице. Девушке очень не хотелось признаваться в этом, но в маркизе было нечто, внушающее ей робость.
Они ехали молча, пока Ровена не увидела перед собой кованые ворота Свейнлинг-парка.
Маркиз свернул к дому. В голове Ровены роились самые невероятные догадки: зачем он привез ее к себе?
Вряд ли для того, чтобы она снова оценила великолепие его жилища, как в тот раз, когда ее привез сюда Эдвард Лоусон.
Или это была какая-то более странная, зловещая причина, о которой она даже не догадывалась?
Маркиз почему-то не остановился у подъезда, вместо этого он свернул влево, где среди деревьев парка виднелась маленькая каменная церковь, которую Ровена не заметила в свой предыдущий приезд.
Церковь стояла недалеко от дороги, по которой несли их кони, ворота вели в небольшой дворик с множеством старинных надгробий.
Маркиз остановил лошадей, и Сэм тут же подбежал к ним. Бросив ему вожжи, маркиз принялся снимать перчатки.
Затем он повернулся к Ровене. Глаза его казались в этот момент слишком большими на худощавом лице.
— Зачем вы привезли меня сюда? — едва слышно спросила Ровена.
— Чтобы жениться на вас! — ответил маркиз.
7
Наступила долгая пауза. Затем, собравшись с силами, Ровена произнесла:
— Я никогда не выйду за вас замуж! Что бы вы ни сделали, что бы ни сказали!
