Присев в реверансе, миссис Мейфилд сказала:
— Это счастливый день для всех нас, миледи. Мы давно мечтали, чтобы его светлость привез сюда наконец хозяйку Свейнлинг-парка.
Открыв глаза и взглянув на часы, Ровена обнаружила, что проспала довольно долго. Никакие сновидения не тревожили ее, и она чувствовала себя отдохнувшей.
До этого она действительно была очень усталой, и не потому, что проделала долгий путь из Лондона, а потому что все время ей приходилось сражаться с обуревающими ее противоречивыми эмоциями.
Проведя утро с герцогом Дунвеганом, Ровена поняла, что между ними двумя существует невидимая связь, о которой она даже не подозревала раньше, и что, каких бы усилий ни пришлось для этого затратить, она сделает все, чтобы увидеться с ним снова.
Дедушка напоминал Ровене ее мать. Девушка никогда не задумывалась об их родстве, но, пообщавшись с дедушкой совсем немного, она почувствовала в нем родную душу. Итак, им пришлось расстаться, и ей осталось лишь вспоминать о его щедрости и доброте.
Что касается маркиза, то он пробуждал в Ровене чувства совсем иного рода.
Девушка все еще негодовала на маркиза, оказавшего на нее давление, можно сказать, принудившего ее к браку, и в то же время не могла подавить радости, охватывающей ее при мысли, что теперь она жена этого человека.
Ровена так мечтала об этом, так хотела этого, и теперь, когда они поженились, невозможно было поверить в то, что все ее тревоги и разочарования уже позади.
«Однако, — снова подумала Ровена, — над нашим счастьем всегда будет нависать тень. Как бы он ни хотел меня ради меня самой, этого было недостаточно», — размышляла она, сидя в глубоком кресле в огромной спальне, куда проводила ее миссис Мейфилд.
Горничные суетились в комнате, расстилая кровать, готовя одежду, поправляя цветы в вазах.
Ровена, смущенная их присутствием, смотрела в потолок, расписанный изображениями Венеры в окружении розовощеких амурчиков.
Затем она стала разглядывать резную, отделанную позолотой мебель времен Карла Второго, главным украшением которой тоже были многочисленные пухлые амурчики.
Широкая кровать, занимающая центр комнаты, была задрапирована синими, расшитыми золотом шелковыми занавесями.
Все в этой спальне содержало намеки на то, что должно произойти между супругами. Подумав об этом, Ровена вспыхнула.
Горничные принесли и установили за ширмой большую ванну и заполнили ее теплой водой. Она испытала истинное наслаждение, когда выкупалась в источающей аромат лилий воде.
Одеваясь с помощью горничных, девушка порадовалась про себя тому, что может снова надеть платье, в котором была вчера на приеме в Карлтон-хаузе. Среди великолепия дома маркиза она чувствовала бы себя подавленной, не будь на ней этого красивого платья.
Одевшись, Ровена взглянула на себя в зеркало, вспомнила, как восхищался ее красотой принц-регент, и подумала о том, что сегодня все-таки выглядит по-другому.
В ее огромных глазах застыло испуганное, напряженное выражение.
Она боялась неизвестности и совсем немного — самого маркиза.
Он всегда пугал, подавляя Ровену, а особенно теперь, когда они стали мужем и женой, девушка не знала, чего ей ожидать.
И все же Ровене хотелось понравиться маркизу, чтобы он не разочаровался в женитьбе на ней. Вчера вечером туалет ее дополняло фальшивое бриллиантовое колье Дунвеганов, и сейчас Ровена подумала, что без драгоценностей платье выглядит не так выигрышно.
— Очень красивое платье, миледи, — сказала за спиной Ровены домоправительница. — Оно прекрасно подходит для невесты. — Затем она добавила после небольшой паузы: — Мы всегда знали, что маркиз приведет в этот дом только красивую женщину, но не думали, что вы будете такой красавицей, миледи.
Слова эти придали Ровене уверенности в себе, которой ей так недоставало сейчас.
Благодарно улыбнувшись миссис Мейфилд, она вышла из спальни с гордо поднятой головой и стала спускаться по лестнице.
Ньюмен, ожидавший ее в холле, поспешил открыть перед Ровеной дверь в салон.
Это была самая красивая комната из всех, что приходилось видеть Ровене. Здесь было шесть высоких окон, открывающихся на террасу.
Золотое, с красными краями, заходящее солнце освещало комнату лучше всяких люстр, и в розовой дымке на фоне окна Ровена увидела маркиза.
Он был одет так же, как накануне, только на этот раз сюртук не был ничем украшен.
Ровена направилась в его сторону, заставляя себя двигаться как можно медленнее, хотя на самом деле ей хотелось броситься к нему.
Она мечтала находиться рядом с этим человеком, быть для него превыше всего, ей хотелось, чтобы маркиз приободрил ее, убедил, что все происходящее вполне реально, что они действительно вместе, что ему всегда хотелось именно этого.
— Ты выглядишь превосходно!
В голосе маркиза прозвучали странные нотки, почему-то заставившие Ровену покраснеть.
— Вчера вечером на тебе были прекрасные драгоценности, которые тебе одолжили на время, — продолжал маркиз. — Такое никогда больше не повторится. Позволь преподнести тебе свадебный подарок.
Только теперь Ровена увидела, что все это время маркиз держал в руках бархатный футляр. Но он не стал передавать его Ровене.
— Я сам надену это на тебя.
Взглянув в висевшее над камином зеркало, Ровена увидела приближающегося к ней сзади маркиза. Что-то блеснуло в его руках, а в следующую секунду холодные камни коснулись кожи. Маркиз застегнул у нее на шее замочек ожерелья.
Ровена была настолько ослеплена блеском драгоценных камней, что не сразу разглядела, что это такое. Когда же она пришла в себя, то ахнула, увидев великолепное ожерелье из бриллиантов, нанизанных в форме цветов.
Ожерелье было изящным и потрясающе красивым. В центре каждого «цветка» был голубоватый бриллиант.
Ровена понимала, что маркиз хочет услышать ее мнение о подарке.
— Это… это потрясающе! — вздохнула она. — Спасибо… большое.
— У меня есть для тебя еще кое-что, — сказал маркиз. — Надеюсь, ты будешь носить его, хотя это кольцо ты должна была получить в день нашей помолвки. Мы сразу же поженились, обойдясь без нее, но я не думаю, что наш брак будет от этого хуже.
Говоря это, маркиз взял левую руку Ровены и надел ей на палец кольцо с большим бриллиантом, окруженным мелкими камнями.
Кольцо было таким массивным, что пальцы Ровены казались особенно тонкими и хрупкими. Пока Ровена ошеломленно смотрела на сверкающее кольцо, открылась дверь, и дворецкий объявил, что обед подан.
Только тут Ровена поняла, что не успела поблагодарить маркиза за этот подарок, сделанный с таким чувством. Идя вслед за дворецким в столовую, Ровена думала о том, что поцеловала бы маркиза, если бы их не перебил Ньюмен.
