Я даже открыла рот, чтобы задать вопрос, однако была перебита.
– Сандра, можешь по-человечески объяснить, почему это невозможно? – опередил меня высочество.
Угу. Вот это я могла.
– Вы что-нибудь слышали про листонит? – поинтересовалась я. И сама же ответила: – Это камень серебристо-оранжевого цвета. Он отличается лёгким свечением и имеет повышенный магический фон. Сам по себе камень красив, но бесполезен, однако доподлинно известно, что он прочно связан с источниками силы. Именно листонит делает источники источниками.
Я взяла паузу, а Морти подтолкнул некультурно:
– И?
– Если взять кусок листонита и бросить его в воду, то ничего не изменится, вода магией не наполнится. Но если листонит находится в неких особых условиях, в сочетании с другими элементами, он становится генератором магии, и мы получаем, например, фонтан на территории королевского дворца.
Мужчины уставились хмуро, словно предчувствуя нехорошие новости, но нехороших не было, только странные…
– Истощение источника под резиденцией Совета произошло после землетрясения. Современная наука объясняет это тем, что в результате подземных толчков слои породы сдвинулись и особые условия, при которых листонит выделяет магию, нарушились. А воспроизвести эти условия искусственно никогда ни у кого не получалось, хотя были проведены тысячи экспериментов. Даже здесь, – я указала на бассейн с фонтанно-скульптурной композицией, – пробовали. Но ничего не вышло. Воспроизвести условия нельзя.
Повисла короткая пауза, а потом Джер резюмировал:
– Значит, твоя версия про то, что состав изготавливается искусственно прямо в этом бассейне, отпадает.
Я подумала и кивнула. Тут же выдвинула новое предположение:
– Может, было новое землетрясение, которое вернуло всё назад?
– Других землетрясений не было, – сказал Джер с видом человека, который вопрос реально изучал.
– А вдруг ты просто не в курсе? – встрял Морти.
– Не было, – повторил Джервальт. – Зато было обретение Чаши…
Пауза и продолжение:
– И после обретения Чаши Совет снова стал сильным и слишком борзым, – закончил свою мысль принц.
Тут я соглашаться не стала – да, теперь у меня тоже есть большие вопросы к коллегам, но давайте всё-таки поуважительнее? Возможно, всё чуть иначе, чем нам кажется.
– Хм, – вновь подал голос Морти. – Но если приготовить магический состав прямо в этом бассейне невозможно, то, может, его откуда-нибудь привезли? Нашли какой-нибудь дополнительный, неучтённый источник магии, где концентрация вот этой штуки, – новый кивок на серебристую жидкость, – выше, чем везде?
– Нашли и натаскали сюда заряженной воды? – подхватил идею Джер.
Предположение было интересным, если не считать одного момента…
– Вода не способна удерживать магию, – сказала я. – В смысле, если зачерпнуть из источника, то очень скоро вода станет самой обыкновенной, без всякой силы и свечения. Например, если я налью воды из фонтана «Золотое яблоко», то магия развеется раньше, чем донесу эту воду до стен дворца.
Мужчины переглянулись и…
– А если концентрация магии в воде будет выше, чем в королевском фонтане?
Я покосилась на бассейн с серебристой жидкостью и погрустнела. Ведь в самом деле – чем выше концентрация, тем дольше будет развеиваться магия. Но такая концентрация, как здесь… Такого просто не может быть.
Я молчала, не зная, что сказать, мои спутники делиться мыслями тоже не торопились. А потом Морти прислушался и сообщил:
– Осторожно. Сюда идут.
Ещё пара минут, и через уже знакомую дальнюю арку в зал вошли двое в серых мантиях. Тут же прозвучал голос:
– Так! Давай! Выливай вон туда.
Я замерла, глядя во все глаза и с великим удивлением понимая, что версия Морти, судя по всему, подтверждается. Просто за магами появились четверо мужчин в самой простой одежде, которые катили тележку с установленной на ней большой бочкой.
Докатив тележку до бортика бассейна, они привели в действие специальный механизм, и мы увидели, как из бочки выливается субстанция ещё более яркая, чем колыхалась в бассейне.
– Отлично! Пошли за следующей! – скомандовал один из «серых».
– А сколько сегодня бочек? – тихо осведомился второй, но мы услышали.
– Пять, – последовал ответ.
Следующие пятнадцать минут мы стояли и наблюдали… ну, опять-таки, невозможное. Джервальт и Морти были спокойны, а я даже не пыталась прикрыть распахнувшийся рот.
В самом конце, когда в зал вкатили пятую бочку, Джер потянулся и постучал по моему подбородку пальцем – пришлось опомниться.
Правда, выдохнуть и успокоиться я всё равно не успела. Едва «серые» и «простолюдины» удалились, Морти сказал:
– Ещё кто-то прётся.
– Морти, с нами леди, – протянул Джервальт укоризненно.
– Ага.
А в следующий миг из арки не вышел, а буквально вылетел… мой наставник. Мы стояли далеко, но я видела по рваным движениям – магистр ужасно зол. Даже, кажется, взбешён.
Но истинная странность крылась в другом – подлетев к бассейну, Эризонт начал раздеваться…
– Та-а-ак, – выдал наследник зловеще. – А это ещё что за ерунда?
Глава 11
Вот зря Джервальт мой подбородок на место возвращал – совершенно бесполезное действие получилось. Надо было сразу ленточкой подвязывать, потому что при виде стремительно оголяющегося наставника я так удивилась, что челюсть снова поползла вниз. И глаза распахнулись, как у куклы, и застыли не моргая.
Принца уподобившийся статуе личный секретарь почему-то не устроил. Он замахал перед моим лицом своей лапищей и зашипел недобро:
– С-с-сандра!
– А? – не отвлекаясь от поразительного зрелища, протянула я.
– Ты не находишь, что воспитанной леди следовало бы отвернуться? – ледяным тоном продолжил Джер.
– Нахожу, – кивнула я, но и не подумала принимать справедливое замечание как указание к действию.
Просто… Просто любопытно было. Очень! Как-никак о магистре мечтала добрая половина фрейлин. Да что там – сама королева неровно дышала к своему бывшему наставнику.
Меня же, как оказалось, после нескольких дней общения с бандой дикарей поразить стало сложно. Как-то не смотрелся магистр, не впечатлял – скелет какой-то, обтянутый бледной кожей. И что совсем уж скверно, я не сдержалась и брякнула с претензией:
– А в одежде он не такой тощий!
Причём таким тоном это произнесла, словно мне на рынке вместо упитанной курицы пытаются навязать сдохшего от голода петуха.
