У меня аж рот от изумления приоткрылся. Что значит «не развивать дар»? Да это же… Да у них же…
– Их племя может стать самым великим! – выпалила я.
– Им это не интересно, – отозвался Джервальт. – Зато их всегда можно уговорить помочь собрату и немного поразвлечься. Скажем, погулять вдоль границы.
– В смысле?
– В смысле три сотни гостей из диких земель уже две недели патрулируют южные пограничные территории, чтобы при падении магической защиты к нам не хлынули другие – незваные – гости.
– А с севера? – зачем-то решила уточнить я.
– А с Кентарией я договорился – завернул по пути домой. С его величеством Камтием Седьмым об угрозе магического произвола побеседовал.
Не шутил, а я… Снова прикрыла глаза, пытаясь осознать собственное положение. Я магианна с бесконечным резервом и полной невосприимчивостью к магии.
– Ты хоть понимаешь, насколько я теперь опасна?
– Алечка, любовь моя, ты всегда была опасной, – ничуть не смутился принц. – Как вспомню твоё появление в моих апартаментах в первую ночь – так сразу вздрагиваю.
Шутил, но я всё равно насупилась и гневно засопела.
Миг, и…
– Но, пожалуй, да! Теперь ты настолько опасна, что придётся присматривать за тобой лично, в круглосуточном режиме, – на губах Джера вспыхнула коварная недвусмысленная улыбка.
Вероятно, мне тоже следовало улыбнуться, но я лишь опустила ресницы.
В круглосуточном? Он смеётся?
Нет, всё возможно, но лишь до тех пор, пока у его высочества не появится законная супруга. Она подобного не позволит и не допустит. Общество тоже будет против. И Джервальт не сможет отмахнуться так просто – ведь это не какой-то там этикет, а непосредственный долг перед государством.
– Почему загрустила? – тихо позвал Джер. Я мотнула головой и не ответила. – Алечка? – Увы, но моё молчание не оценили.
– Всё хорошо, – попыталась сделать приличное лицо я.
Хмыкнул. Даже отступил, прекратив обнимать и складывая руки на груди. Потом окинул новым взглядом и заявил:
– Ладно, не стану лезть в твои мысли, сама скажешь, когда захочешь.
Я была признательна настолько, что присела в реверансе.
Не знала, как закончить нашу встречу, и испытала толику облегчения, когда Джер сказал:
– Если хочешь, можешь пока отдохнуть. Но на публичное выступление отца всё-таки приди.
– Угу, – тихонько пробормотала я.
Королевский балкон ратуши, специально предназначенный для оглашения сверхважных указов, был залит солнечными лучами и поблёскивал мозаикой из полудрагоценных камней. Я была тут впервые и предпочла бы не быть вовсе. Любоваться красотой мозаичных панно и открывающимся видом не было ни настроения, ни сил.
От закончившегося на такой печальной ноте разговора с принцем я уже отошла, но в груди занозой сидело предчувствие чего-то нехорошего.
Предчувствие это крепло с каждой секундой, а потом…
Мы с Джером стояли у арки, выводящей на тот самый балкон, ждали его величество Эрилара. В нескольких шагах кучковались, что-то негромко обсуждая, все министры и несколько высокопоставленных военных, а чуть дальше подпирала стену бандитская пятёрка в полном составе. Да, Дэл с Ридом тоже были уже здесь.
Меня столь быстрое возвращение взрывателей удивило, ведь предполагалось, что эти двое будут добираться до столицы обычным путём, но их, как оказалось, забрали с помощью нового портала. Не из самой пещеры, а с горного перевала, чьи координаты были известны. Где искать дикарей – тоже примерно знали, поэтому поиски не составили труда.
Я очень порадовалась, что эта парочка действительно здорова и невредима. Только радости было недостаточно, чтобы уменьшить охвативший меня мандраж.
Через узкое окошко было видно, как внизу, на площади, бурлит бесчисленная толпа – кажется, вся столица собралась послушать своего правителя. Чуть в стороне от здания в окружении наших военных стояла делегация из Кентарии. И вряд ли соседей привело сюда простое любопытство.
Неужели их позвали в качестве свидетелей? Насколько же важным будет заявление его величества, если для него понадобилось приглашать таких гостей?
Когда я уже готова была сдаться и попросить кого-нибудь из банды сгонять за успокоительными каплями, появился король… Он решительно направился к арке, но раньше, чем до неё добрался, словно из ниоткуда выскочил стражник.
– Ваше величество! – окликнул вояка, сгибаясь в три погибели.
Эрилар остановился.
– Ваше величество, герцог Граньонский в городе, – продолжил мужчина торопливо. – Вы просили доложить!
– О нет, – почти беззвучно простонала я.
Всё. Не обморок, но где-то близко. Реальность закружилась, а вместе с ней закружился и украшенный теми же панно потолок. И пусть я не упала, но лучше бы всё-таки лишилась чувств, потому что… король приободрился.
– Отлично! – Эрилар улыбнулся. – Немедленно сопроводите его сюда!
Теперь уже и стены закружились, однако с головой уйти в переживания я не смогла. Стражник стремительно ретировался, а его величество окинул собравшихся цепким взглядом и шагнул на балкон.
Толпа внизу загудела громче, приветствуя монарха, а я печально шмыгнула носом. Вообще не понимала, зачем меня притащили в ратушу, да ещё заставили подняться на площадку. Но сам Эрилар сказал «Надо!», и я пришла.
Для чего? Я не знала, а Джер молчал и хитро щурился.
Мне очень хотелось верить в хорошее, но пессимистичные мысли накатывали одна за другой. Самой страшной из них была фантазия о том, что народу представят официальную фаворитку наследника – бред, конечно, но в жизни всякое бывает.
Мол, вот она. Смотрите и завидуйте! А вы, леди Алессандра, помните своё место – отныне и навсегда.
Овации стали громче, а потом случилось непредвиденное – я тоже очутилась на балконе. Да, прямиком за Эриларом. Это было не по протоколу и не добровольно – меня Джервальт выпихнул. Причём самым хамским образом – приложившись ладонью чуть ниже спины.
Толпа внизу, одобрительно гудевшая при виде монарха, на миг умолкла, узрев возникшую рядом с ним непонятную девицу, и тут же забурлила снова. Слов было не разобрать, голоса сливались в единый гул, но общее настроение легко угадывалось – народ недоумевал.
Слева от меня встал Джервальт и к мерному шуму добавились восторженные взвизги. Тут и там в воздух взмыли пёстрые шляпки и, кажется, даже чьи-то кружевные панталоны.
Его величество поднял руку, призывая к молчанию. Тут же воцарилась тишина, нарушаемая лишь чьим-то гневным сопением.
– Алечка, остынь! – шепнул на ухо Джер.
Ой, это я, что ли, соплю?
