Вот тогда-то Аро и понял, что скоро умрет. Но умрет абсолютно счастливым, потому что гордый чужак вряд ли простит ему предательство. Впрочем, смерть главу Алых не страшила. Гнев владыки не страшил тем более. Он знал, на что шел, когда поднимал на него руку. Поэтому, когда вспыхнувший в ночи дворец возвестил о том, что после нескольких веков забвения Скарон-Ол все-таки обрел новых хозяев, Аро, ждавший этого мига с нетерпением и надеждой, первым поспешил войти в разгромленный тронный зал. Одним из первых увидел исполнение своей заветной мечты. И, смиренно преклоняя колено перед взбешенным Асом, на лице которого медленно проступало понимание, первым произнес:
– Клан принадлежит тебе, господин мой. Прими нас под свою руку и возьми то, что пожелаешь.
Ну… что на это сказать? У меня, наверное, в такой ситуации просто не нашлось бы нужных слов. У вас, возможно, тоже. Но Ас, насколько мне известно, справился даже с этим сложным делом, поэтому после процедуры представления народу тронный зал благоговейно внимал первой «торжественной» речи одного из своих новых владык.
Пожалуй, не буду утомлять вас перечислением тех выражений, которые невольно вырвались у братиков, когда они осознали свою ошибку. И не буду повторять даже малую их долю, которую слышала чуть позже собственными ушами. Достаточно сказать, что даже по прошествии полутора месяцев после той памятной ночи у Аса время от времени гневно вспыхивали глаза, а Ван так и норовил создать в комнате маленький смерч. Хотя никого, как ни странно, все-таки не убили. Более того, главы кланов сохранили свои посты. Сами кланы подверглись жесткой перестройке. Скарон-Ол теперь походил на растревоженный улей, в котором внезапно объявилась четырехглавая матка. А ощущение витающей над ним тревоги постепенно сгущалось, вынуждая меня загибать пальцы в преддверии перемен.
Глава 2
В Старом городе у меня особых проблем не возникло: кажется, нашу компанию начали узнавать издалека. Да и как не узнать, когда следом вышагивала такая внушительная охрана? Четверо симпатичных девушек, вооруженных в буквальном смысле слова до зубов, пушистый белоснежный зверь, при виде которого даже мужчины-скароны уважительно подавались в стороны, а между ними – я в роскошном черно-серебристом камзоле и совершенно без оружия (ну, Эриол не в счет). На такое чудо кто угодно обернется, чтобы убедиться, что не померещилось.
Думаю, весь Скарон-Ол уже полнился слухами о странных чужаках, которым было позволено жить во дворце, и, разумеется, обо мне, поскольку мое присутствие в тронном зале во время совета кланов вообще ни в какие ворота не лезло. А я там иногда бывала. Правда, плохо разбираясь в обсуждаемых вопросах, по большей части помалкивала, а в последние дни вообще не появлялась, чтобы не дразнить «гусей». Но даже этого хватало, чтобы на нашу процессию постоянно косились.
Правда, мне никто не докучал и не приставал с вопросами. И вовсе не потому, что следом топала охрана, а лишь по той причине, что у женщин в Скарон-Оле существовали совершенно особенные привилегии. И очень четкие правила поведения, которые помогали мужчинам быстро сориентироваться в обстановке. Учитывая то, что дамы тут были весьма суровы, подобные законы являлись весьма актуальными: получить за невинный комплимент сочную оплеуху или вызов на поединок от какой-нибудь смуглокожей красотки можно было в мгновение ока. Причем поединок смертельный – иного скароны просто не понимали. Так что становилось понятным, почему эти самые правила были не просто введены в обиход, но еще и неукоснительно соблюдались.
Самое важное из них касалось внешнего вида и, в первую очередь, верхней одежды: каждая женщина, выходя на улицу, должна была соблюдать некий дресс-код, с помощью которого демонстрировала свое отношение к окружающему миру. И, в частности, к мужчинам. К примеру, надела брюки и мужскую куртку, значит, недвусмысленно посоветовала не подходить с предложением познакомиться. Если влезла в броню и опоясалась мечом (в случае с Адамантом – двумя), то стоило держаться от такой «леди» подальше – на первый же намек или деликатное приглашение посидеть в кафе смахнет башку и не поморщится. Наличие доспеха означало, что женщина в данный момент находилась при исполнении и требовала к себе отношения как к воину. Так что игривое подмигивание могло быть расценено как оскорбление. Зато если она надевала платье и невесомой пушинкой пропархивала по улочке, с интересом посматривая на кавалеров, то это значило, что у девушки отличное настроение, она, скорее всего, свободна и не возражает против ухаживаний.
Но опять же – подойти и развязно брякнуть про то, чтобы покувыркаться в постели, нельзя: «милая леди» могла мгновенно превратиться в настоящую мегеру и вытащить из складок изящного платьица тяжелый мясницкий топор. Так что мужчины даже в этом случае могли лишь деликатно поинтересоваться: не желает ли благородная леди приобрести себе спутника? Причем неважно зачем и на какое время: на час, на день или на всю жизнь – решала это только женщина. И если кавалер приходился ей по нраву, никаких препятствий для совместного отдыха не имелось.
Если же мужчина по каким-то причинам ее не устраивал, женщина имела полное право пройти мимо, отмахнуться или, если он оказывался настойчив, послать его по известному адресу. Причем до тех пор, пока она носила платье, ответить ей тем же отвергнутый ухажер не мог – общество не одобряло. Но стоило даме влезть в доспехи, как положение мгновенно менялось, и оскорбленный воин мог потребовать сатисфакции. Уже не как с женщины, а как с воина. То есть, вызвать нахалку на поединок, благополучно ее убить, покалечить (если, конечно, невоздержанная на язычок дама была слаба и неосторожна) или унизить прилюдно так, как посмела когда-то она. И это считалось нормальным. Так что местные женщины, при всей их агрессивности тоже были вынуждены помнить о гордости своих суровых мужчин и не уязвлять лишний раз их самолюбие.
В итоге, пробыв в Скарон-Оле всего пару недель, я поняла, что мне тут нравится. А если забыть о надоедливой охране и исходящих от нее эмоциях, то хоть вообще никуда больше не уезжай. Город воинов мог дать мне все, чего так не хватало в Валлионе: независимость, свободу, право самой решать, что и как делать, возможность не закрывать лицо до смерти надоевшей маской Фантома, носить мужские костюмы… да много чего. Того, к чему я так привыкла дома и чего мне все время недоставало даже в бытность «благородной леди».
А еще знаете, что? Здесь не было НИКАКИХ ШЛЯПОК! Так что решено: если Тени не будут возражать, я себе домик приобрету, и, когда все это закончится, непременно останусь тут жить. Может быть, даже навсегда…
«Как себя чувствуешь?» – неожиданно спросил Лин, оборвав эту мысль на середине.
«Нормально, – ответила я, уставившись на него с изрядным удивлением. – А что?»
«Да просто спрашиваю…»
«Ну да. Чтобы ты вдруг спросил просто так… давай, выкладывай. В чем дело? И к чему такие странные вопросы?»
Шейри тихонько фыркнул, а потом слегка притормозил и теперь пошел рядом, едва не толкаясь мохнатым боком.
«Скажи, ты ничего необычного в себе не заметила после возвращения?»
