Но затем заиграл оркестр – и это спасло меня от позорного обморока или нервного срыва. Не было такого, чтобы я забыла обо всём на свете, но я смогла отвлечься и сосредоточиться на песне. В памяти я старательно воссоздавала героиню Маргарет, пыталась прочувствовать всё то, что испытывала она, её страдания, любовь, безысходность, и старалась передать это в собственном голосе.
Я не имела ни малейшего представления, как мне это удалось. Когда песня закончилась и оркестр замолчал, тишина рухнула на меня бетонной плитой и показалась такой оглушающей, что в ушах зазвенело. На негнущихся ногах, словно до сих пор чувствуя тяжесть этой плиты, я шагнула вперёд, слегка поклонилась, и пошла назад, неестественно выпрямив спину. До спасительных кулис оставалось всего несколько шагов, и я видела, с каким огромным изумлением, растерянностью на меня смотрели Маргарет, Сара и другие. Даже Гровер выглядел так, будто его стукнули по голове. И лишь в этот момент тишина в зале пропала, сменившись нарастающим шумом. За кулисами я обессилено рухнула на софу и наконец-то сообразила, что это было – аплодисменты.
– Энни, воды, – коротко распорядилась миссис Браун, и её помощница скрылась с глаз.
– Отличное выступление, – одобрительно заметил МакКинли и громко икнул.
– Это было великолепно! – совершенно искренне сказала Маргарет, прислушиваясь к аплодисментам. – Такого никто не ожидал. Теперь… Кажется, теперь я знаю, как играть в заключительной сцене.
Гровер резко вскинул голову.
– Нельзя менять концепцию выступления в самый последний момент! – резко возразил он, но Маргарет лишь отмахнулась от него, как от назойливой мухи.
Вернулась девушка со стаканом, и сразу за ней вбежал Хогарт, на ходу утирая круглое лицо платком.
– Бетси, это было потрясающе! Вы покорили всех! К завтрашнему утру о вас будет говорить весь Лондон! Господа, не расходитесь сразу после спектакля! Всем шампанского!
Сара недовольно наморщила носик, но остальные актёры смотрели вполне доброжелательно. В ушах продолжало звенеть, и я залпом выпила предложенный стакан.
– Господа, готовимся! – напомнил Хогарт, и весёлые разговоры между актёрами стихли. Особенно довольным выглядел МакКинли, на которого часть с шампанским произвела самое благоприятное впечатление. – Через пятнадцать минут начало!
Он вышел. Я осталась сидеть, понемногу приходя в себя. Так я досидела до середины второго действия, не замечая суеты актёров за сценой, и только после этого обнаружила в себе силы подняться. Пожалуй, дожидаться окончания спектакля мне всё же не стоило – предполагалось, что сэр Перси сейчас находится в театре, но домой я явно должна была вернуться до его возвращения. Хогарт поймёт, почему я не осталась на шампанское, и не обидится.
Ноги всё ещё звенели, как если бы я пробежала марафон, а выпитая вода тяжело бултыхалась в желудке. Впрочем, это я переживу. Если всё и в самом деле прошло удачно, и я буду выступать снова, в следующий раз будет уже полегче…
В служебных помещениях театра сейчас было совсем пусто, хотя перед выступлением тут царил настоящий хаос. В последний момент у актрис обязательно рвались оборки на платьях, у актёров отклеивались накладные бороды и усы, реквизит ломался, и выяснялось, что заменить его нечем, у портнихи заканчивались нитки и ленты нужных цветов, газовые светильники на сцене переставали работать, механизмы, поднимавшие и опускавшие декорации, заклинивало, кто-то из актёров уходил в запой (чаще всего тот самый МакКинли, которого Маргарет, похоже, справедливо упрекала в пьянстве), папки с нотами для музыкантов оказывались перепутаны местами, грим ложился неудачно и черты лица выходили неестественными, гротескными. Хогарт носился туда-сюда, Маргарет закатывала очередной скандал, Гровер лениво восклицал из своей гримёрной, как ему надоели бездари и идиоты, ничего не понимающие в театральном искусстве, МакКинли бодро храпел на диване, миссис Браун с помощницей сбивались с ног, рабочие торопливо чинили механизмы и освещение, дирижёр Скотт ругался с музыкантами, выясняя, где чья папка с нотами, Сара кричала на девушку, укладывавшую ей волосы.
В общем, всем было весело.
Зато сейчас здесь царила такая же тишина, как в зрительном зале сразу после моего выступления. Радуясь возможности незаметно ускользнуть, я хотела отправиться на поиски помощницы миссис Браун, чтобы она помогла мне переодеться, но вместо этого вдруг столкнулась с молодым человеком, прислонившимся к стене у гримёрной. Он был во фраке, и его рубашка выделялась ярким пятном на чёрном фоне.
– Сэр, вы заблудились? – вежливо спросила я, подумав, что это вполне мог быть очередной воздыхатель Маргарет. – Проводить вас в зал?
– Нет, я ждал вас, – он встрепенулся, заметив меня, и уставился на меня восторженным взглядом мальчишки, встретившего лицом к лицу Железного Человека или Джека Воробья. – Вы ведь мисс Бетси? Я слышал ваше пение. Это было самое прекрасное, что я когда-либо слышал!
– Б-благодарю, – ошарашенно выдавила я. Встречи с поражённым поклонником я как-то не ожидала.
– Я восхищён вами, – горячо продолжил он. – Позвольте представиться – меня зовут Артур Рассел…
«А ведь я его знаю» – вдруг подумала я, присматриваясь повнимательнее. Ведь я уже встречала этого порывистого юношу – на музыкальном вечере у Вейлоров. Он тогда ещё сбежал от всех и читал в гостиной «Графа Монте-Кристо», и его имя почему-то показалось мне знакомым. Но меня, как и маги, он явно не узнавал.
– Мистер Рассел…
– Я готов служить вам, как рыцарь служит Прекрасной Даме! Одно ваше слово… – он всё пытался схватить меня за руки, а я старательно уворачивалась.
– Мистер Рассел… – этого пылкого молодого человека следовало привести в чувство как можно скорее.
– Возможно, вы позволите проводить вас? Сейчас уже вечер… Лондон – небезопасное место для молодой дамы…
– Мистер Рассел, довольно! – обретя твёрдость голоса, воскликнула я.
Он послушно замолчал и теперь смотрел на меня преданно-восхищённым взглядом, которым, кажется, на меня смотрел никто и никогда. Пожалуй, только решительностью можно было с ним сейчас справиться.
– Прошу вас, хватит! Я очень признательна вам за высокую оценку моего таланта, но прошу вас!.. У меня был очень тяжёлый день, и я бы хотела побыть одна.
У него сделалось виноватое лицо, он опустил голову и немедленно отступил назад.
– Я умоляю вас простить меня, мисс Бетси. Я был непозволительно настойчив. Но я буду лелеять надежду на новую встречу с вами! И я бы отдал полжизни за то, чтобы вы откинули вуаль…
На этом моменте я решительно открыла дверь гримёрной и заперла её за собой на ключ. Затем прижалась к ней ухом, пытаясь расслышать, что происходит в коридоре. Артур Рассел провозгласил ещё одно признание в вечной верности, а затем до меня, к счастью, донеслись удаляющиеся шаги.
Я глубоко вздохнула, а затем, не выдержав, рассмеялась. Ну и дела! Такого эффекта от этих выступлений я как-то не ожидала… И что, хотелось бы знать, будет дальше?
