Он добавил ещё пару уничижительных замечаний о женском поле в целом, на что я только мысленно усмехнулась. Знал бы он, как сильно ошибается… Ведь именно главой Рыцарей Алисия в конце концов и станет. Как же интересно иногда складывается жизнь…
Глава 23
Больше нам там делать было нечего. После беседы с Розмари Джеймс вернулся ко мне и сказал, что сейчас мы вернёмся в Лондон. На улице уже стемнело, до города предстояло добираться несколько часов, и я была рада, что мне не придётся возвращаться в одиночку. У большинства магов, как я поняла, были свои комнаты в поместье, и Розмари как раз собиралась остаться здесь ночевать. Договорив с братом, она бросила прощальный взгляд на меня, и мы бы вполне мирно разошлись, если бы в последний момент она не заметила фамильное кольцо Блэквудов на моей руке. После этого она гневным шагом приблизилась к Джеймсу и зашипела ему что-то с удвоенной силой – слов я расслышать не могла, но не сомневалась, что это было что-то крайне нелестное о моей персоне. Впрочем, их диалог не продлился долго: Джеймс тихо, но жёстко осадил сестру, так что та удалилась в полном негодовании, а он подошёл ко мне.
Задерживаться в особняке мне не хотелось, и каким-то шестым чувством я угадывала, что Джеймс полностью разделял мои чувства. Перед отъездом мы воспользовались любезным предложением дворецкого и умылись. Я с наслаждением стёрла грязь с лица, радуясь, что за окном уже темно, и в тусклом освещении меня никто не узнает. Слегка приведя себя в порядок, мы вышли на улицу, где было уже по-вечернему холодно, и подошли к карете, когда от неё внезапно отделилась тёмная тень. Я вздрогнула и в неверном свете масляного фонаря, горевшего рядом с кучером, узнала Чарльза.
– Я могу чем-то помочь? – с неприкрытым сарказмом осведомился Джеймс.
Чарльз слегка улыбнулся, и в тусклых язычках пламени эта улыбка вышла по-настоящему жуткой.
– Зря ты со мной связался, Блэквуд, – спокойно сказал он, не пытаясь понизить голос. Впрочем, в этом не было нужды: во дворе мы были одни, не считая кучера Джеймса. – Ты об этом пожалеешь.
– Мне интересно, на что ещё ты готов пойти, чтобы стать Хранителем, – Джеймс невесело усмехнулся. – Я тут подумал – что-то в последнее время в Лондоне происходит слишком много пожаров, в которых погибает толпа народу. Это ведь наверняка ты убил Артура. Точнее, убила Валери, но действовала она по твоему приказу.
– Сперва найди доказательства, Блэквуд, – безмятежно отозвался Чарльз, пытаясь разглядеть звёзды над головой. Сквозь разошедшиеся к вечеру облака и впрямь проглядывали несколько звёздочек. Потом маг отодвинулся от кареты, у которой стоял, прислонившись, и неторопливо направился к дому. Я проводила его растерянным взглядом и посмотрела на Джеймса, который казался сейчас безгранично уставшим.
– Так это из-за него погиб Рассел?! – свистящим шёпотом спросила я. Подобное предположение не приходило мне на ум.
– Я не могу знать наверняка, – честно ответил он, наблюдая, как Чарльз скрылся в доме, и дворецкий закрыл за ним дверь. – Но не удивлюсь, если именно так всё и было.
Обратно в город мы возвращались в молчании. Мы оба чувствовали себя совершенно вымотанными, выжатыми досуха. Сперва огненный ад в особняке Искателей, потом этот допрос… С ковеном и впрямь сложно иметь дело – уж слишком предвзято он относится ко всем окружающим. И ещё это выборочное наказание – Валери взяли под стражу немедленно только потому, что она была колдуньей, а Чарльз, который явно был замешан в происходящем, отделался, что называется, «лёгким испугом». Но почему Валери так легко позволила себя арестовать? Не попыталась сбежать, напасть на кого-нибудь из окружающих? Явно не из любви к Джеймсу. Учитывая, как легко она сегодня уничтожила столько людей за раз, силы Валери огромны. И она точно не относится к тем людям, которые опускают руки при первом же признаке угрозы. Да, в особняке Искателей у неё было время на подготовку, а сегодня её точно застали врасплох. Но почему она так быстро сдалась?
Чем ближе мы подъезжали к Лондону, тем понятнее мне становилось, что из-за огромной усталости молчала только я. Джеймс же выглядел не столько замученным, сколько глубоко погружённым в свои думы, и было очевидно, что эти думы не доставляли ему никакого удовольствия. Вторгаться в его мысли я не стала, надеясь, что он сможет прийти к какому-то решению к концу поездки, но у дверей моей гостиницы стало ясно, что внутреннего спокойствия Джеймс так и не достиг. Однако, несмотря на это, он всё равно вышел вместе со мной из кареты и проводил до двери моей комнаты. Потом дождался, когда я отопру дверь, зажгу внутри свет, и только после этого попрощался и развернулся с чётким намерением удалиться.
Этого я допустить не могла. У меня больше не было сил смотреть, как его грызут внутренние терзания, поэтому я решительно схватила мага за руку и утянула в свою комнату. Он так удивился, что беспрепятственно позволил мне это сделать.
– Расскажи мне, – просто попросила я, глядя ему в лицо, где под глазами залегли чёрные тени. – Не уверена, что смогу помочь, но хотя бы выслушаю.
Какое-то время он рассматривал меня, словно не знал, стоит ли идти на откровенность, а потом мягко высвободил свою руку, которую я продолжала удерживать, и отошёл к окну.
– Сегодня я сделал выбор, который полностью перечёркивает то, чему меня учили с младых ногтей. Я отказался от всего, что считал правильным, изменил тем идеалам, в которые верил, и на это у меня ушло каких-то несколько минут. Я растерян. Не могу это осознать и совершенно не представляю, как с этим дальше жить, – признался он, рассматривая пустынную улицу за окном.
Я подошла ближе и остановилась за его спиной.
– Только благодаря тебе мы до сих пор живы, – тихо сказала я. – Ты не можешь винить себя за это.
– Ты не понимаешь! – он оторвался от оконного стекла и повернулся ко мне. Однако смотрел он куда-то мимо меня, и мне показалось, что он неосознанно развернулся на мой голос, хотя меня вовсе не видел, пребывая в собственных тяжёлых думах. – Элиза, я же не просто убил несколько человек! Не просто нарушил закон и теперь опасаюсь справедливой кары! То, что я сделал… – он задумался, подыскивая подходящие слова. – Это как предать всё, во что ты веришь с младенчества! Отмахнуться от всего, что представляло для тебя вечные ценности и непреложные истины! И для меня это настолько очевидно, что я удивлён, как другие этого не заметили! Когда мы приехали в Суррей, я был уверен, что остальные сразу поймут, что я совершил! Был готов, что Дерри сразу прикажет Рыцарям меня схватить, но… Никто ничего не понял. И от этого мне ещё более не по себе. Я не знаю, что должен теперь делать.
Уже не думая ни о каких викторианских приличиях, я молча прижалась к нему. Джеймс не обнял меня в ответ, но и не отстранился.
– И потом, ты знаешь, что такое чёрная магия? Насколько она противоестественна и насколько уродует того, кто её использует?
Я на секунду зажмурилась, думая о том Джеймсе, который остался в двадцать первом веке. Если сейчас он отзывается о чёрной магии с таким отвращением, что же должно с ним произойти, чтобы через сто тридцать лет он сделал её неотъемлемой частью своей жизни?
