Я подумала о том, что теперь мы вместе заперты в подземелье без возможности выбраться самостоятельно – в этом я не сомневалась, ведь такая деятельная женщина, как Анабелл, никогда не стала бы сидеть сложа руки – и находимся целиком во власти маньяка-садиста, чьим хобби является перереза́ть людям горло на алтаре. От этой мысли мне поплохело, а тонкий голосок в голове осторожно поинтересовался, не пора ли удариться в панику.
– Ладно, – я приложила все оставшиеся у меня силы, чтобы взять себя в руки и начать размышлять логически. – Но тогда зачем он запер здесь нас обеих? Ему же осталось провести всего один ритуал, в котором надо убить всего одного Путешественника!..
– Надеешься, что он просто придёт сюда, извинится за ошибку и отпустит тебя на свободу? – насмешливо фыркнула Анабелл.
Я покосилась на неё. Должно быть, она всё же нервничала, причём сильно, поскольку раньше такого фонтана сарказма от неё было не дождаться.
– Мы попытаемся что-то предпринять?
– Я уже пробовала. Дверь заперта снаружи, мне её не открыть. Другого выхода отсюда нет. И либо колдун нас обеих убьёт…
– Либо нас сгрызут крысы, – пробормотала я, прислушиваясь к шороху в тёмных углах. Мне доводилось читать о том, как в голодные времена эти серые твари могли и младенца в люльке загрызть, и взрослого человека покалечить.
– Ну, это как раз не проблема, – задумчиво протянула Анабелл, оглядываясь по сторонам, словно она только сейчас заметила присутствие крыс. Затем она достала из спутанных волос чудом не выпавшую из них острую шпильку и уколола себе палец.
Показалась кровь, которая в тусклом мигающем освещении казалась совсем чёрной, и Анабелл принялась рисовать окровавленным пальцем на каменном полу какую-то очередную магическую схему. Лампадка давала совсем мало света, и я не представляла, как Путешественница видит, какие именно знаки выводит. Впрочем, возможно, она так хорошо знала, что делает, что свет ей был вовсе не нужен. Закончив, она с трудом приподнялась и направилась в самый тёмный угол, где попискивание слышалось отчётливее всего. Через полминуты она совершила какое-то резкое движение, застонав при этом от боли, и вернулась ко мне. В здоровой руке что-то копошилось, и меня передёрнуло от омерзения, когда я разглядела, что Анабелл поймала крысу. Невольно вжавшись в стену, я наблюдала, как Путешественница с безразличным видом садится обратно, без малейшего признака брезгливости или отвращения кладёт добычу в центр нарисованного кровью круга с символами и, придерживая её одной рукой, бьёт острой шпилькой прямо в шею, покрытую серой шерстью.
Крыса запищала и конвульсивно задёргалась. Анабелл закончила ритуал заклинанием, в котором я опознала несколько слов на древнеирландском – «смерть», «забрать», и «все». После этого она отбросила безвольное тельце в сторону и равнодушно стряхнула капли крови с руки. Я молча глазела на неё, в который раз поражаясь, как в одном человеке может уживаться чопорная строгая дама, помешанная на правилах приличия, и хладнокровная решительная женщина со стальными нервами, которой Маргарет Тэтчер и в подмётки не годилась.
– И что это было? – не скрывая гадливости, осведомилась я, когда убедилась, что на этом представление окончено.
– А ты прислушайся, – посоветовала Путешественница.
Я последовала её совету и с удивлением обнаружила, что теперь мы сидели в полной тишине. Больше не было слышно ни писка, ни тихого шороха, ни топота маленьких лапок.
– Очень хороший ритуал. Уничтожает всю живность определённого вида в довольно большом радиусе от места проведения. Самое оно, чтобы избавляться от домашних паразитов.
– Знай я, что ты такое умеешь – давно попросила бы тебя это сделать. Меня крысы в театре с первого дня раздражают, – не сдержав ехидства, сообщила я.
Та попыталась раздвинуть губы в слабой улыбке, но не смогла, и я вернулась к нашей основной проблеме:
– Мы сможем выбраться отсюда самостоятельно?
– Маловероятно, – помрачнев, ответила она. – Дверь запирается снаружи на засов. Мне его не открыть. Больше здесь ничего нет – ни окон, ни потайных ходов. И, кстати, раз уж у нас зашёл разговор о побеге, спрошу прямо – какова вероятность, что твой возлюбленный и супруг в одном лице нас найдёт и благородно спасёт?
Вопрос прозвучал неожиданно и отозвался болью где-то внутри меня, не имеющей никакой отношения к обычной физической. Даже страх из-за собственной печальной участи отошёл на второй план, уступая место глухой тоске.
– Невелика, – наконец тихо сказала я. – Вчера он узнал, кто я… Не думаю, что в ближайшее время он захочет меня видеть и поедет навестить. И даже если обнаружит моё отсутствие… далеко не факт, что захочет меня искать.
Мой голос звучал настолько убито, что Анабелл пристально взглянула на меня, и на долю секунду в её глазах мне почудилось сочувствие.
– Значит, сразу он тебя не простил?
– Нет. Впрочем, этого стоило ожидать. Лучше скажи мне, – думать о Джеймсе дальше было невыносимо, и я поспешила сменить тему – что с Винсентом? Он ведь наверняка будет беспокоиться из-за твоего отсутствия.
– Это да, – на лице Путешественницы отразилась тревога, которая сразу же сменилась усталостью. – Но он даже не знает, откуда начинать поиски. Я собиралась заскочить к тебе ненадолго и никого не предупредила. Вряд ли меня скоро хватятся, а если и хватятся, то едва ли найдут.
Мы помолчали. В воздухе отчётливее сгущалось ощущение безнадёжности. Невыносимо долго тянулись минуты, складываясь в часы. У меня успело затечь всё тело, а сама я начала проваливаться в полусон-полуапатию, когда тяжёлая дверь наконец-то заскрежетала и открылась. Впрочем, при виде тёмной фигуры с фонарём на пороге я подумала, что, пожалуй, не отказалась бы, если бы и дальше никто не приходил. Второй фонарь тоже был масляным, неярким, но до этого в подвале было так темно, что глаза сразу же заслезились, и я прищурилась. Человек опустил руку с фонарём, и я узнала Гровера. Он выглядел так же привлекательно, как обычно – правильные черты лица, тёмные волосы, аристократичная бледность – всё оставалось точно таким же, словно актёр перенёсся сюда прямиком с репетиции. Вот только выражение лица изменилось, стало более замкнутым, сосредоточенным.
– Очнулась? Славно, – произнёс он без следа привычной манерности, не пытаясь лениво растягивать слова. Подойдя вплотную, он ухватил меня за шиворот и рывком поднял на ноги с силой, которой я от этого худосочного актёра не ожидала. Воротник затрещал. Холод исходящей от колдуна чёрной магии ощущался теперь совершенно отчётливо.
– Зачем она вам? – со своего места подала голос Анабелл. – Она всего лишь Путешественница во времени…
– И это придаёт особенную пикантность ситуации, – любезно откликнулся Гровер и потащил меня на выход. Я попыталась сопротивляться, скорее по инерции, чем реально имея какой-то план действий. Но колдун сразу же применил ко мне какую-то неприятную, болезненную магию, сравнимую по ощущениям с ударом электрошокером, и я подчинилась. Перед тем, как Гровер выволок меня в коридор, в свете принесённой им лампы я внезапно разглядела начерченные Анабелл на полу символы от крыс. К собственному удивлению я вдруг подумала, что где-то встречала их раньше. Но прежде, чем эта мысль оформилась до конца, Гровер вытащил меня наружу. Кровавые знаки исчезли из поля зрения, и я переключилась на собственное незавидное положение. Заперев комнату, где осталась Анабелл, Гровер подхватил с пола светильник и потащил меня куда-то в темноту подземелья.
