Я не знала, сколько времени провела в подземелье. Мне казалось, что минуло несколько недель, дни сменялись ночами, хотя на самом деле прошло едва ли больше пары часов. Связанные над головой руки давным-давно занемели, так что я не чувствовала больше ни их, ни боли от многочисленных порезов, которые теперь щедро украшали всё моё тело. Этот садист Гровер специально не пытался ранить меня сколько-нибудь тяжело или заняться настоящим членовредительством – желая «растянуть удовольствие», чтобы жертва не потеряла сознание от слишком сильной боли или кровопотери. В первый миг, когда я поняла, что тех пыток, которые показывают в фильмах ужасов, не предвидится, то слегка воспряла духом, но через час ноющей боли, которая постепенно усиливалась вместе с количеством порезов, я начала жалеть, что не могу потерять сознание и на время отключиться. Ещё через полчаса чувствительность наконец-то притупилась, и вместо отдельных вспышек боль слилась в один сплошной ком, от которого не было спасения. Под конец я уже даже не вскрикивала, только вздрагивала, когда колдун наносил очередной удар. На меня накатила чудовищная слабость, и сознание наконец-то начало уплывать. Ноги подогнулись, и теперь я безвольно висела на верёвках, свесив голову на грудь. Не знаю, что было тому причиной – общее перенапряжение после похищения и пыток, или же начала сказываться кровопотеря – но сил сопротивляться апатии больше не было.
Гровер и сам заметил, что я ослабла и почти перестала реагировать на происходящее. Полумёртвой я ему уже была не так интересна, да и он уже достаточно развлёкся за мой счёт – не могу сказать, что сорвала голос от воплей, но накричалась я за это время достаточно. И колдун любезно решил закончить начатое, снова встав прямо передо мной. Голову я не поднимала, но почувствовала, как мне в шею упёрлось лезвие ножа. Затем голос, который за эти часы я успела возненавидеть, почти нежно осведомился:
– Есть предпочтения? В горло или… – тут я почувствовала, как лезвие пропало, но в следующий миг его приставили к груди, – …в сердце?
Мне по большому счёту было уже всё равно, я только хотела, чтобы это поскорее закончилось. Похоже, маги всё же ошиблись, и убьют меня прямо сейчас. Не совсем так я представляла себе свою жизнь в девятнадцатом веке, но изменить что-либо уже не смогу.
Ну и ладно… Лишь бы эта боль уже наконец-то ушла…
Жаль, что Джеймс меня так и не простил. Я не хотела, чтобы наше знакомство закончилось так…
Я прикрыла глаза, ожидая последнего удара, и уже снова представляла себе ту дорогу, в конце которой снова зажжётся свет, в котором я исчезну так же, как настоящая Элизабет Барнс, но этого так и не произошло. Раздался какой-то грохот, который показался мне удивительно далёким и неясным – словно в дальней комнате со шкафа уронили что-то тяжёлое.
«Откуда здесь взялся шкаф?» – тупо удивилась я. В тот же миг лезвие ножа убралось, Гровер вскрикнул, а тягучая боль, присутствовавшая в каждой клеточке моего тела, не спешила сменяться на спокойствие и тишину пути «за гранью». На долю секунды я даже испытала мимолётное разочарование – я так ждала этого момента, когда боли больше не будет, что промедление теперь воспринималось как продолжение пытки. И только после этого, с трудом продираясь сквозь плотную пелену, застилавшую моё сознание всё больше и больше, я разлепила глаза и осмотрелась. Точнее, попыталась – вокруг по-прежнему была темнота, так что я решила, что ослепла. Удивительно, но даже эта мысль не вызвала особых эмоций. Потом я сообразила, что мне мешали видеть свесившиеся на лицо спутанные светлые волосы. С трудом потряся головой – движение отозвалась новой болью в шее – я наконец-то обрела способность видеть.
И ничего не поняла. После пыток мой организм, видимо, работал в каком-то заторможенном режиме, потому что мне показалось, что появившиеся в подземелье люди перемещались слишком стремительно, так что я не успевала ни следить за движением, ни хотя бы понять, кто именно сюда ворвался. Подвал наполнился грохотом, выкриками, треском ломающейся мебели – всё это доносилось до меня, будто издалека. Свечи вспыхнули с удвоенной силой от наполнившей воздух магической энергии. Гровер – его я узнала только по чёрному плащу – сбил с ног одну из фигур, так что она кувырком отлетела на пол, перевернулась и осталась лежать на земле, и только после этого я узнала в ней Майкла. Но против колдуна остались ещё двое магов, которые теперь стали теснить Гровера к противоположной стороне. Затем прямо над моим ухом раздалось потрясённое ругательство, которое могло бы смутить неподготовленного слушателя – я таких не слышала даже от пьяницы МакКинли, который в нетрезвом виде становился абсолютно невоздержан на язык. Кто-то с величайшей осторожностью коснулся моего лица, и эти прикосновения не шли ни в какое сравнение с издевательствами Гровера.
– Сможешь освободить её? – донёсся женский голос.
– Развяжи вон тот узел, – последовал ответ.
Раздался странный шорох, верёвка ослабла, а ещё через несколько секунд послышался треск, и я почувствовала, что мои руки наконец-то свободны. Но стоять на ногах после нескольких часов подвешенного состояния я уже была не в силах. Колени подогнулись, и я бы рухнула прямо на каменный пол, уже не чувствуя боли от потревоженных ран, но меня бережно подхватили, не дав распластаться на холодных плитах. Затем с моего лица отбросили завесу волос, и я увидела перед собой расплывающееся лицо Джеймса.
– Прости меня, – прошептал он тихо, так что можно было решить, что мне лишь почудилось.
Я хотела ответить, как я счастлива, что он здесь, что он всё же пришёл, что я снова вижу его, но из сухих растрескавшихся губ вырвался только хрип.
– Боже милосердный, – потрясённо выдохнул приблизившийся женский голос, в котором я узнала Розмари. – Что он с ней сделал?..
– Смертельных ран нет, насколько я могу судить, – нервно отозвался Джеймс. Ещё ни разу в его голосе не было такого страха. Я застонала, когда он дотронулся до особенно глубокого пореза на боку. – Но я всё равно не могу определить сходу, насколько плохи травмы…
Подобные ситуации обычно очень романтично и трагично выглядят в книгах и фильмах, когда героев тянет признаваться друг другу в любви перед лицом, казалось бы, неизбежной гибели. Отставать от канонов жанра мне не хотелось.
– Знаешь, – с трудом ворочая языком, всё же сумела выговорить я. – приди ты на час пораньше, мне было бы значительно лучше.
Рядом облегчённо выдохнула Розмари.
– Жить будет, – уверенно отозвалась она.
Джеймс выдавил в ответ вымученную улыбку и поднял меня на руки. Я не сопротивлялась, с трудом начиная верить, что всё почти закончилось, но сразу уйти из подвала нам не дали. Как выяснилось, пока Розмари и Джеймс освобождали меня, прочие новоприбывшие – которых оказалось неожиданно много – успели скрутить Гровера. Он теперь стоял в позе побеждённого – на коленях, плечи ссутулены – и маги держали протянутые в его сторону руки, готовые в любой момент нанести удар. Среди них я узнала изрядно помятого и потерявшего весь свой лоск Майкла, а рядом…
Я даже моргнула и поборола искушение протереть глаза. Всё равно мои руки сейчас весили, казалось, по тонне каждая. Вместо Алана или кого-то из Рыцарей, к которым я уже привыкла, в подвале обнаружился лидер Путешественников собственной персоной. Рядом с Винсентом стояла Анабелл – здесь, в свете горящих свечей, её избитый вид казался ещё более ужасающим, – но выглядела она вполне живой и рвущейся в бой. Когда ей бросилась в глаза наша с Джеймсом колоритная пара, даже на лице этого терминатора в женском обличье отразилось что-то, похожее на потрясение. Кажется, выглядела я и впрямь не лучшим образом.
