Пейтон скрипнул зубами:
– Неужели Вы, леди Летиссия не способны оценить мои усилия? – проговорил он сердито, – между прочим, добыть лилию было непростой задачей!
– Полагаю, Вы принесли бусы или пару деревянных гребней русалкам и бутылку вина водяному, – улыбнулась в ответ я, – сомневаюсь, что столь щеголеватый молодой человек лично мочил камзол и ботинки в лесном озере. Вода там довольно холодная. А вот идея с колбой мне нравится.
Лорд Пейтон пробурчал что-то невразумительное себе под нос и уселся за стол. Я осторожно взглянула на мужа и не поверила своим глазам – он улыбался! Совсем чуть-чуть, но это, несомненно, была улыбка. Заметив мое изумление, лорд Руэн склонился к моему уху и прошептал:
– Не удивляйтесь так явно, Летти. Я вдруг подумал, что совсем неплохо женился.
Глава 17
Я вышла из кабинета и, натолкнувшись на очередной горшок с редким цветком, ушибла ногу и выругалась, тут же прикусив язык. и Огляделась. И облегчённо выдохнула – уф! Мамы рядом нет, мужа и слуг – тоже, а значит, нагоняя не будет. Но тут на стене сложилась укоризненная физиономия, и я смущённо пожаловалась:
– Ну и как ему объяснить, что я не желаю его ухаживаний, а? – тут мне в голову пришла гениальная идея! – Замок, миленький, – залебезила я, – а ты можешь не пускать ко мне лорда Пейтона? Он ведь мужа моего расстраивает и слуг достал уже. Он сорняки таскает, а им потом их пристраивать приходится. Ладно лилию водяную в фонтан к нимфам посадили, а эти сплендорфы? Садовник ругался на чем свет стоит, пока им местечко отыскал. Хищные они и кусаются… – пожаловалась я, вспоминая плотоядный кустик с удивительно аппетитными ягодами, который братец мужа приволок к порогу моей спальни – ей богу, странный способ выразить симпатию.
Физиономия на камне стала задумчивой, потом кивнула и пропала.
– Только без членовредительства, – попросила я, поглаживая теплую стену, – все-таки родственник.
В ответ раздался смешок, и я успокоенная отправилась в сад, выбирать место для шпалерного винограда.
В тот же день обитатели замка были взбудоражены целым рядом мелких происшествий. Стоило лорду Пейтону подойти к лестнице, которая вела к моим покоям, как из рук водяницы вырвалось ведро с грязной водой, забрызгав безупречный камзол родственника.
Упорный лорд попытался отыскать меня в саду и запнулся о высунувшийся прямо на дорожку корень, сделал ещё несколько шагов, и провалился по щиколотку, наступив на внезапно скрывшиеся под землёй камни. Окно, через которое мужчина попытался проникнуть ко мне в кабинет, внезапно треснуло, засыпав его осколками. Когда потомок нимфы решил пробраться в мою спальню, у деревянной лестницы подломились ножки, направив полет неудачника в ближайшую бадью для стирки.
В общем, к столу дорогой деверь спустился уже притихшим и сдержанным. При его попытке пофлиртовать со мной порцелановая супница извернулась и плюнула в нахала супом. Все сделали вид, что не заметили, а лорд Пейтон, наконец-то успокоился.
Я уже было вздохнула с облегчением, но обед принес новые неприятности. Когда подали сладкое, в столовую ввалился гонец в королевских цветах моей страны. Он явно не был чистокровным человеком и потому сумел попасть на территорию Темных земель самостоятельно. Отвесив поклон, посланник вручил Темному лорду свиток в нарядном кожаном футляре, обвешенном королевскими печатями и, получив кивок, отправился на кухню.
Правила приема гонцов я знала с детства. Гонец имеет право помочиться даже перед лицом самого короля, едва послание доставлено, а после ему полагаются еда и сон в течение суток без ограничений. К нам гонцы приезжали редко, но папа считал, что его сыновья должны знать все правила приема гостей – от короля до плотника, а вместе с братьями их невольно выучили и мы, девочки.
Муж не стал тянуть – сломал печати, мягко мигнувшие защитной магией, и развернул свиток. Прочел, нахмурился, еще раз прочел, положил свиток на край стола и мрачно уставился на ягодный десерт, словно это было вражеское войско. У меня язык чесался спросить, что в этом послании вызвало недовольство супруга, но… Я вспомнила, как в подобных случаях поступала мама, и спокойно занялась своим десертом.
Конечно, спокойствие было только внешним, я пыталась сопоставить известные мне факты: королевские печати, гонец не совсем человек, красивый футляр – послание явно от короля, и оно официальное. Частные письма даже короли запечатывают личными печатями. Они, как правило, меньшего размера и рассыпаются, когда их ломают. Супруг хмурился и бросал оценивающие взгляды в мою сторону, значит, речь шла обо мне, или послание касается и его супруги тоже, но раз сразу ничего не сказал, все решит сам. Вздохнув, доела вкуснейший сливочный крем с ягодами и обнаружила, что муж незаметно ушел. Что ж, значит, и мне пора. В крайнем случае, узнаю новости через Зиссу или у замка спрошу. Он ведь знает, о чем идет речь?
Гоблинша не подвела. Оказывается, гонца на кухне так упоили и закормили, что он проболтался – король моего родного королевства приглашает меня и моего супруга отметить наше бракосочетание пышной чередой балов и приемов.
Пока горничная расчесывала мне волосы на ночь, я задумалась. Балы и приемы произвели на меня впечатление, когда мы ездили на свадьбу Марии-Эллы. Ужасное впечатление! Душно, тесно, шумно. И самое противное – толпа говорливых кумушек, которые оценивали меня, как породистую кобылу, и презрительно морщили нос, узнав, что я бесприданница. Высокомерные мужчины с лорнетами в руках, заглядывающие в вырез платья, манерно нюхающие табак и посмеивающиеся над нашей «провинциальной свежестью».
Чуть лучше было на чайных вечеринках и домашних танцах, но все равно речь часто шла о том, чего мы не знали. Обсуждались незнакомые нам люди, велись разговоры о последних новинках моды или искусства, в которых я и мои сестры ровно ничего не понимали, а потому вынуждены были застывать на диванах восковыми куклами – безупречными, но немыми.
Бросать в разгар строительства новенькую оранжерею и два десятка экспериментов с рассадой я не собиралась, однако прекрасно понимала, что, если муж прикажет ехать, я никуда не денусь. С такими невеселыми мыслями я забралась в кровать, попросив замок приглушить свет и запустить на потолок светлячков. Последнее время мы неплохо общались с Темной цитаделью, эти стены воспринимали меня шаловливым ребенком и с удовольствием устраивали шалости не только для лорда Пейтона.
Муж ко мне не явился. Я ждала его довольно долго, лежа в постели с книгой, вытаптывала ковер перед зеркалом и, наконец, утомившись, приложила руку к стене и попросила замок:
– Покажи его мне.
По стене прошла волна, открывая окно, темное, как колодец. Сначала проступили какие-то склянки, горшочки, коробочки, потом я увидела лорда Бедивира, сидящего за лабораторным столом. Кроме неясных приборов и склянок на столешнице красовался вполне узнаваемый кувшин с крепким бренди – папа иногда позволял себе рюмочку-другую и страшно гордился тем, что у него был такой кувшин. Рядом на тарелке расположилась скудная закуска. Собеседника я не разглядела, зато хорошо слышала жалобы мужа:
